Роберт Эйкман - Холодная рука в моей руке [сборник litres]

– О нет, Джой, я всего лишь проследил за ним глазами, – ответил он с издевательской серьезностью. – Следил за ним глазами, пока он не скрылся из виду. Он вел себя совсем не так, как обычный торговец, который толкается во все двери. Судя по всему, он приходил только к тебе. Именно поэтому я тебе о нем и рассказал. Ты собираешь всякие забавные часы, да, Джой?

– Да, – кивнул я, избегая встречаться с ним взглядом. – То есть, если говорить точно, часы коллекционирует моя жена.

– Наверняка сегодня ей удалось пополнить свою коллекцию какими-нибудь причудливыми тикалками, – заметил Уолли Уолтерс. – Пока, Джой.

И он пошел прочь, озираясь по сторонам и выглядывая, с кем еще можно почесать языком.

Что до меня, я со всех ног помчался домой; громко хлопая дверями, ворвался в гостиную, рассчитывая, как обычно, застать там Урсулу, тщательно одетую и причесанную.

Однако Урсулы там не оказалось; я нашел ее в кухне, где она резала ревень – надо заметить, его моя жена просто обожала.

– Прости, дорогой, – сказала она, вытирая руки об фартук и вставая на цыпочки, чтобы меня поцеловать. – Я сегодня запоздала с ужином, а ты вернулся раньше обычного.

– Нет, – ответил я. – Это я опоздал и не встретился с нашим гостем.

Тут, как это часто бывало, какие-то часы выбрали момент, чтобы прикрикнуть на меня: «Ку-ку! Ку-ку!» Они произнесли это пять или шесть раз; не помню точно, какой был час.

– Да, – кивнула Урсула и отвела взгляд, так и не поцеловав меня. – Все часы приведены в порядок.

В этом можно было не сомневаться. Бой и скрежет часов доносился из всех комнат нашего дома.

– Не сомневаюсь, этот визит был очень полезен, – сказал я с легкой издевкой. Возможно, я даже сказал «приятен».

– Подобные визиты необходимы.

Урсула произнесла это спокойно, но, возможно, более пылко, чем обычно. Вид у нее был такой, словно она выпила двойную порцию быстро действующего тоника. Это меня удивило. Казалось, она подбадривает себя, собираясь дать отпор всем моим нападкам и попыткам сунуть нос в ее дела. За это ее трудно упрекнуть, помню, пронеслось у меня в голове.

А вскоре – полагаю, несколько недель спустя, хотя, не исключено, прошло два или три месяца – случилось то, что наша местная газета назвала «ограблением». Однако это не было ограблением в полном смысле этого слова – хотя кто-то проник в наш дом ночью, практически ничего не исчезло. Полагаю, то была работа современных молодых отморозков, которые крушат все вокруг себя исключительно со скуки, да еще потому, что деньги достаются им слишком легко; этим ублюдкам ничего не стоит и человека прикончить, если есть возможность сделать это безнаказанно. Никто из злоумышленников, вломившихся в наш дом, не был задержан. В подобных случаях редко удается найти виновных. Молодежь покрывает друг друга, сплачиваясь против нас, взрослых людей, в особенности против тех, кто владеет какой-то собственностью.

Мы с Урсулой тогда уехали на выходные, иначе, разумеется, я, разбуженный шумом, схватил бы металлический прут или пистолет и пустился бы в погоню за преступниками; помню, во время войны наш полковник, вдохновляя нас на бой, советовал вообразить, что перед нами – проникшие в наш дом грабители. У нас с Урсулой было правило: каждый месяц хотя бы один раз проводить выходные вне дома. Я полагал, что регулярная смена обстановки идет на пользу жене; она знала, что каждый месяц у нее есть возможность вырваться из однообразного течения будней. К тому же мне нравилось увозить Урсулу подальше от ее бесчисленных часов, хотя в разлуке с ними она никогда не бывала такой, как дома. На своей машине мы отправлялись в небольшой отель, расположенный в каком-нибудь тихом маленьком городке на расстоянии сорока или пятидесяти миль от нашего дома, иногда на морском побережье: уезжали мы вечером в пятницу, возвращались вечером в воскресенье. Должен признать, что большую часть времени мы зачастую проводили в постели, за дополнительную плату заказывая еду в номер. Главным образом по этой причине – хотя не только по этой – мы никогда не устраивали совместные поездки с друзьями. Когда рядом друзья, полностью расслабиться куда труднее, это уж точно.

В воскресенье утром, проснувшись в отеле, я сразу заметил, что Урсула выглядит как-то иначе. Достаточно было взглянуть на нее даже со спины, чтобы это заметить. Сидя в постели, я буквально сверлил ее взглядом; она спала, отвернувшись от меня, и рот ее был слегка приоткрыт. Я не сразу понял, что́ так привлекло мое внимание: то были серебристые нити, сверкавшие в ее белокурых волосах, седина, которой я прежде не замечал; но сейчас свет был так ярок, что не заметить ее было невозможно. Утреннее солнце светило беспощадно, и, приглядевшись, я увидел не только отдельные серебристые волоски, но целые седые пряди. Это открытие повергло меня в печаль и тревогу. У Урсулы никогда не возникали проблемы со сном. Это была одна из ее многих, очень многих привлекательных черт. В то утро, когда я смотрел на нее – полагаю, довольно долгое время, – она крепко спала; однако внезапно, как это нередко бывает, не только проснулась, но и села в постели. Приложила ладони к щекам, словно увидев нечто ужасное, а может, почувствовав это внутри или вокруг себя. Глаза ее готовы были выскочить из орбит, более того, они выглядели непривычно, словно глаза чужого человека.