Альбина Нури - Другие хозяева [СИ litres]

Томочка еще говорила что-то в том же духе, пытаясь убедить подругу, и Леля чувствовала, что надежда в ее сердце пробуждается.

Может, Томочка права? Со стороны ведь всегда виднее.

Леле очень хотелось в это верить.

Через пару часов Томочка ушла домой, вернее, к тете Ире.

Проводив ее, Леля долго стояла под душем, делая воду то обжигающе горячей, то почти ледяной. Вода лилась в ванну с шумом, и потому Леля не услышала звонка телефона.

А когда вышла, взяла сотовый и увидела знакомый номер.

Кровь бросилась в лицо, руки задрожали.

Миша все-таки позвонил!

Когда Леля была маленькая, она терпеть не могла середину и конец января. Самое обидное время года – так ей казалось.

Первые десять январских дней были прекрасны, потому что это – зимние каникулы. А потом на смену веселью, снежкам, санкам или бессмысленно-бестолковому и потому особенно прекрасному валянию на диване наступал конец. Елку разбирали, праздник заканчивался, приходилось снова браться за учебники.

Начиналась третья четверть – самая длинная, бесконечная. Мысленно Леля делила ее на кусочки: короткими перебежками было легче добраться до весенних каникул. Первый кусочек длился до конца января, дальше – от первого февраля до двадцать третьего, от мужского праздника было рукой подать до женского, а там пара недель – и все!

Первый кусочек, осколок января, давался сложнее всех, и длился почему-то дольше. Маленькая Леля переползала из темного утра в ранний вечер, остро ощущая, что до следующего новогоднего чуда еще целый год. Дальше темп ускорялся, дни становились длиннее, за сердитым завываньем февральской метели все отчетливее слышался звонкий, обнадеживающий перезвон капели.

Леля выросла, но нелюбовь к этому времени не переросла. И только этот год стал исключением, потому что весна наступила уже в январе.

Когда Миша позвонил, поздравил с Рождеством и спросил, не сможет ли она завтра навестить его, Леля была не просто счастлива – почувствовала, что ее воскресили. Вытащили из холодного подвала, где она находилась в последнее время, прямо на солнышко, и свет этот согрел каждую клетку, осветил ее изнутри волшебным сиянием.

Мишу продержали в больнице до двадцатого января, и Леля навещала его каждый день.

– Мне надо объяснить тебе, почему я уехала, – сказала Леля, придя в первый раз. – Хочу, чтобы ты понял.

Похудевший и бледный Миша улыбнулся краешком рта.

– Я и так все понимаю. Давай просто забудем об этом. Ты имела право испугаться – ты ведь об этом хотела сказать?

Леля порывисто взяла его за руку.

– Миша, я…

– Тебя однажды обманули, оттолкнули – как тут не станешь сомневаться?

Она не ответила. Вместо этого прижалась к Мише близко-близко, обняла, словно желая в нем раствориться, как кусок сахара в горячей воде.

– Ты прощаешь?

– Не за что прощать. Это нам с тобой только на пользу пошло. Теперь мы никогда не расстанемся. – В глазах промелькнуло что-то. – Будем беречь друг друга.

Миша изменился – Леля поняла это не сразу.

– Он как будто взрослее стал, мягче, – говорила она Томочке по телефону. – Говорит взвешенно, держится спокойнее, сдержаннее. Раньше был мальчишка, а теперь солидный стал, умудренный.

– Еще бы он не изменился – такое пережить! Сколько человек в коме пробыл!

Время мчалось вперед, дни бежали незаметно, каждый раз принося что-то хорошее, доброе. Миша восстанавливался, воспаление старого шрама от укуса Мортус Улторем ( подробнее – в романе «Узел смерти» – прим. ред. ), причину которого так и не удалось установить, купировали. Температура больше не поднималась, сонливость и вялость постепенно отступили.

Во второй половине января доктора решили, что состоянию Миши ничто больше не угрожает. Однако о возвращении на работу речь все еще не шла. Врачи настоятельно советовали Мише взять отпуск, отдохнуть и набраться сил, пройти курс реабилитации в санатории, так что сразу после выписки ему предстояло три недели прожить за городом: под Быстрорецком был оздоровительный комплекс «Лесная сказка», дорогущий, словно какой-нибудь популярный европейский курорт.

В глубине души Леля ждала, что Миша предложит ей поехать с ним. Или хотя бы попросит приезжать почаще. Но он не предложил. Только говорил о том, что хочет все обдумать, решить, как жить дальше.

– Вот увидишь, вернется оттуда и предложение тебе сделает! – заявила Томочка.

Леле не хотелось опять разлучаться с Мишей, но она решила не подавать виду, что ее немного задело его желание побыть одному.