Сергей Еримия - Маяк туманного мыса

Снова эта отвратительная мысль: «Не помню!». Да, я практически ничего не помню! Не могу толком объяснить даже самому себе, кто я, где нахожусь. Нет, конечно, в море. Это понятно, да и не восстаю я против объективной реальности, той, что подбрасывает и роняет меня. Для этого не нужна память, тут все просто и логично. Вода, плот, я внутри него. Виктор, меня зовут Виктор. Я средь бурных вод и я умираю…

Стоп. Не время для паники, рано сдаваться, надо что-то менять, что-то делать, сейчас, немедля. Пусть память отказывается быть мне союзником, но ведь можно просто открыть глаза и осмотреться! Что я вижу? Вижу надувной плот, один из тех, которыми комплектуют небольшие суда. Достаточно вместительный он, просторный, думаю, человек на шесть-семь рассчитан, а то и больше. Есть подозрение, что подобное спасательное средство я уже где-то видел, вот только где? В жизни? В кино?

Да, пространства свободного много, но почему-то все оно отдано мне одному. Не могу сообразить, что тому причина. Может, я путешествовал в одиночестве, вот и…

Ладно, идем дальше. На дне вода, слой сантиметров пятнадцать не меньше (надеюсь, в ближайшем будущем море успокоится – вычерпаю). По всему плотику разбросано много всего полезного и не очень. Именно так, разбросано, да это и понятно – далеко не первые сутки меня швыряет по волнам! Так все взболтало, так перемешало! Пакетики разных размеров плавают на поверхности воды, плещутся в ее толще, покачиваются на матерчатом дне. Цветные пробки виднеются то тут, то там, подвижные, будто поплавки – то подпрыгивают бутылочки с питьевой водой. Несколько жилетов величаво кружат вдоль бортов, изредка подплывают ко мне, трутся о мои ноги, намекая на то, что надо бы их надеть. Пусть даже и не надеются, не стану. Их польза в ледяном море крайне сомнительна. Они не спасут, нет, они могут только отсрочить момент, подарить несколько минут жизни, сделать смерть долгой и мучительной.

Взгляд перестал рассеянно блуждать по стенам ядовитого цвета, он опустился ниже. Небольшое усилие над собой и вот в поле зрения последняя и единственная надежда на спасение – блокнот в моей руке. Посредине листа две строчки, выведенные корявым почерком. Надо же, я не могу разобрать букв, что говорить о словах! Конечно, тусклый свет, кровавые круги перед глазами, да и с каллиграфией отношения у меня не очень…

Еще ниже у самых моих ног рядом со спасательным жилетом попрыгивает на легких волнах пустая пластиковая бутылочка. Полезная вещь. Нет, это не какая-то там тара из-под воды, это контейнер! Даже не так, это конверт, особый вид упаковки для особого письма, так принято в морской почте.

Рука схватила прозрачную емкость, подняла ее, покачала, будто взвесила. В тот же миг ярко представилось, как мое послание прибивает к далеким берегам. Его находят люди, вскрывают, читают. Удивленные лица, глаза исполненные сострадания, взгляды, устремленные куда-то в неведомую даль.

– А есть ли в этом смысл? – я вздрогнул, услышав свой хриплый голос. – Да, бутылка это пластик, а он практически вечен. Да, мое послание может путешествовать сотни лет! А я? Я смогу столько ждать?

Удивительно, но слова, напоенные отчаяньем, произнесенные вслух, взбодрили меня. Я даже привстал немного, то ли от удивления, то ли от страха. Наверняка от страха, вон как холодок пробежал по спине, руки задрожали! Блокнот выскользнул из ослабевших пальцев, плюхнулся в воду, поплыл подальше от меня, плавно опускаясь на дно.

Дрожь в руках передалась фонарику. Его луч заметался по мягким отвратительного ярко-оранжевого цвета стенкам спасательного плотика. Свет отразился от зеркала водной глади, осветил мою согнутую пополам фигуру. Застыл, продолжая мерно подрагивать. Я, с удивлением осознавая, что впервые за последние дни вижу себя, принялся разглядывать ноги, руки, туловище…

Пожалуй, вполне приличный вид, как для человека, оказавшегося среди моря внутри надувного плотика. На мне оранжевый с черными полосами (наверняка под цвет временного моего плавучего убежища) гидрокостюм. Хороший он, добротный, качественный, несмотря на вырванный кусок ткани в области груди, в нем тепло и очень даже комфортно.

Дыра на груди. Странная дыра, материал будто оплавленный, будто кто-то огнем прожег. «А вдруг это след зубов хищника, который впился в прорезиненную ткань, потянул ее на себя, вырвал клок? Порвал костюм, отхватил кусок живой плоти! – мрачные мысли, страшные мыли. – А может, так все и было? Может, очень даже может, на это и пятна намекают те, что вокруг дыры! Размытые они, почти сливаются с оттенком ткани, лишь немного темнее, гуще, кажутся бурыми, напоминают застывшую кровь. Было? Похоже на то, вот только боли нет. Шок?».