Руслан Передельский - Чугунные облака

Пять висевших над зеркалом лампочек беспокойно замигали в одном ритме, будто пытаясь объяснить всем стоявшим и лежавшим тут что-то на азбуке Морзе. Выглядело это очень странно, ведь в школе не было проблем с проводкой и электричеством. Новый ремонт их не допускал.

Сидя на корточках спиной к зловонному грязному унитазу мне стало жутко дискомфортно. Сначала, у меня закружилась голова от осознания того, сколько пацанских задниц сидело на этом толчке, справляя нужду. В мой нос донёсся ужасный аромат, от которого глаза начинали сами собой слезиться. Затем, после первой трещины на зеркале я почувствовал странный холод и страх, будто случайным образом меня занесло в вихрь повествования романа Стивена Кинга. Я начал осматриваться по сторонам, надеясь что в других кабинках кто-то сидел. Никого. Мы были одни.

Тут творилась какая-то чертовщина.

Лампочки стали лопаться, одна за одной, разлетаясь на мелкие стекляшки падающие на кафель со звонким грохотом. Первая, вторая, третья… Они разбивались в одном ритме.

– Что за херня? – напугано крикнул гандон номер два, трусливо отходя назад и продолжая прикрывать порез ладонью. Ещё немного, и он уткнулся бы своим кедом прямо в мой телефон, увидя парня который ещё вчера нахально защищал (по крайней мере пытался) пухлого беззащитного парнишку. Этого не произошло. Он (будто вот-вот и из его уст вырвется стыдливое ко-ко-ко) кинулся к зелёной двери, со всей силы потянув за ручку. Она продолжала быть закрытой. Он тянул ещё раз, ещё раз и ещё. Взглянув на своего друга, он крикнул:

– Закрыто! Тут закрыто! – гандон номер один тем временем стоял прямо по центру, улыбаясь рассматривая осколки. Пугающая улыбка-шрам так и не сошла с лица, продолжая искажать физиономию. Она становилась всё шире и шире, глаза будто полыхали разными огнями. Казалось, хулиган в самом настоящем восторге.

Сейчас он, уж точно, выглядел как психопат.

Из его уст вырвалась фраза, которая не дошла до меня из-за невнятного крика парня с ёжиком:

– Заперто! Заперто! Заперто!

«Я знал» – должно быть это именно та фраза. Так я её прочитал.

Из уст его вырвались бы ещё какие-то слова, если б он не воспарил над холодным кафелем. Буквально: на считанные секунды его грязные кеды оторвались от пола, после чего он полетел к стене, противоположной от двери, и ударился об твёрдую плитку.

Звук болезненного удара разлетелся по всей комнате.

Совершенно невероятное зрелище: такое я видел только в некоторых сериях «Сверхъестественного», представлял в своей голове читая «Керри» того же Кинга; но резко взлетевший в воздух хулиган не мог всплыть даже в моих снах.

Мои глаза будто начинали врать. Точнее, монитор телефона через который я всё это наблюдал.

Дыхание остановилось. Я забывал дышать. Руки тряслись так сильно, что смартфон мог выпасть и разбиться об кафель в любой момент.

Парень, стоявший у двери стал дёргать ручку ещё испуганнее, в очередной раз убеждаясь что он тут застрял.

Ручка щёлкала пронзительно скрипя.

Вдруг, парень остановился. Его руки опустились, почти касаясь бёдер, а взгляд мертво застыл перед собой.

Он взлетел в воздух, медленнее чем рыжий, кашляя и мотыляя ногами в разные стороны, словно пытаясь освободиться от чьей-то мёртвой хватки.

На его короткой неказистой шее показались два красных синяка, прямо точь-в-точь, если бы её зажимали чьи-то руки.

– Кхе-кхе – из уст парня вырвался тихий кашель. Он пытался хватать воздух, напряжённо вдыхая.

Секунда – и его тело быстро полетело к лежавшему рыжему, с грохотом ударившись об стену.

Улыбка-шрам не сходила с лица гандона номер один. Он с интересом стрелял безумными глазами то на повисшего в воздухе друга, то на Никиту, который медленно проскользнув спиной вниз по кафелю сел на холодный пол. Его глаза продолжали быть спокойно закрытыми.

Мои дрожащие руки не забывали о том, что в них находится камера – ценнейшая улика. Я наводил её то на напуганных гопников-жертв, то на спокойного, словно резко заснувшего, Никиту.

«Адидасы» поджали ноги, прикрытые тёмными штанами в белых полосках, с ужасом наблюдая за бледной ЖУДой. Ну как, ужас был написан только на лице одного из них. Другой же выглядел так, будто случайно встретился со старым любимым другом.

Моё дыхание так и не остановилось. Брезгливость, которая минуту назад кричала во мне, видя грязные омерзительные наросты на белом полу, ушла куда-то далеко: в пятки или бёдра. Я опустил одну дрожащую руку на пол, забывая повторять себе «Представь, сколько капель мочи падало на этот грязный кафель? Литры. Миллионы капель мочи косых засранцев». Я весь был там – за дверью, продолжая снимать всё происходящее.