Руслан Передельский - Чугунные облака

Я открыл глаза, пытаясь смотреть вперёд, на мою цель. Яркий свет гирлянд пробивал хрустальную прозрачность озера, выделяя собой мелкий редкий ил и липкую противную на ощупь грязь.

«Кармен! Кармен!» – хор подпевал классической мелодии, которая глухими звуками доносилась под воду, придавая моменту всё большую нарочитую эпичность.

Я вынырнул, открыв глаза и сделав глубокий вдох ртом, чтобы занырнуть ещё глубже. Под водой я плавал ещё быстрее: эту особенность заметил ещё с самого детства, активно пользуясь ею сейчас, в самой настоящей экстремальной ситуации.

Спасатели Малибу герои моего детства. Словно Дэвид Хэсельхоф я отчаянно бросился на спасения утопающего, попутно мечтая о своей Памеле Андерсон. Шучу, всё о чём я думал так это о спасении родственника, который не смотря на своё мудаческое нутро оставался для меня родным человеком и по сей день. Я был искренне рад, что он выжил после ужасного пожара. Я не успел смириться с мыслью что мой брат может умереть. И я не дам ему опять уйти от меня, только появившись в зоне видимости. Я не дам воде унести его жизнь, не дав единого шанса на спасение и перевязав его конечности. Я уже плыву. Я вижу, я близко от предательски тонущей хлипкой платформы, сбросившей вниз моего брата.

Маньяк, бродивший рядом. Свет сотен лампочек, пробивавший тьму. Оперная музыка. Ледяная хрустальная вода – всё это смешалось в едином калейдоскопе, проносившимся мимо моих глаз, пока я отчаянно грёб руками.

Я не сомкнул глаз, осматривая пространство под водой. Чёрт, почему мелкое озеро по глубине напоминает грёбанный Байкал.

Знакомое лицо. То самое лицо, которое улыбаясь наблюдало за тем, как я голый стою на берегу озера, ощущая на себе десятки насмешек. Тот самый человек, который хлопнув дверью оставил меня на растерзание убийце. Тот самый, кто наслаждался моей болью. И сейчас, ради него я готов был сломя голову бросится в водную гладь. Может быть, всё же, я хороший человек, быстро забывающий всё плохое? Вполне возможно. Сделал бы он тоже самое, поменяясь мы ролями? Нет, скорее всего.

Лишённый любой возможности выбраться, Андрей медленно уходил на самое дно, пытаясь дёргаться из последних сил, не оставляя последней надежды. Из его уст вырывались мелкие пузыри кислорода, не медля летевшие вверх. Яркий оранжевый свет освещал их, давав переливаться словно маленькие бриллианты в своём свете.

Разрывав густую воду руками я устремился к брату, в голове проматывая план действий. Пресная вода давала легко пробираться к Андрею, и также давала ему быстро тонуть. Не останавливайся! – вздрагивая от холода произносил про себя я, оставаясь в каком-то метре от спасения брата.

Вытянув руку, я зажал тёмную ткань, прикрывавшую глаза Андрея, между пальцев, резко содрав с его лица. Его напуганные карие глаза с надеждой и удивлением взглянули на меня.

Уверенный, холодный и дерзкий парень, который никогда не нуждался ни в чей помощи сейчас одним лишь взглядом умолял меня помочь. В глазах читалось и мимолётное «извини», и отчаянное «СОС» и обнадёживающие «спасибо».

Я вцепился в прочную верёвку, окутавшую его руки. Мы были настоящими братьями с самого детства. И если идти ко дну то только вместе.

Яркие переливающиеся огни осветили невинное доброе лицо девятилетнего мальчика брюнета, который своими любознательными глазками смотрел на меня. Он всегда был со мной. Моя родственная душа, детские моменты с которой я запомню навсегда. Каким бы он не был – двуличным, эгоистичным или опасным, для меня Андрей навсегда останется тем храбрым мальчиком, лицо которого я разглядел в воде.

Его густые тёмные волосы плавно двигались в разные стороны, а из уст вырывались мелкие пузырьки, летящие вверх.

Один лишь вид этого мальчика заставил меня вцепиться в верёвку ещё сильнее, с новой силой плывя на верх. Подняв голову и прижав ближе тело брата я плыл к свету. Мы выберемся. Я смогу.

Канат впивался всё глубже в моё тело, но я никак не хотел этого замечать. Только я, Андрей и холодная вода, в которую я нырнул сломя голову. Она сводила моё тело, бросала в дрожь. Она засасывала нас вниз, но я не переставал всплывать наверх.

Водная гладь простиралась где-то в трёх метрах над головой, переливаясь в ярком свете прожекторов. Они служили мне ориентиром, что не давал заблудиться сттяжёлой ношей в виде семнадцатилетнего качка под непроглядно тёмной водой.

Минуты в том клятом озере тянулись невыносимо медленно. Я помню каждый пузырёк кислорода, что не торопливо всплывал наверх с замёрзших уст Андрея, щекоча моё тело. Кажется, он был без сознания. Нагло вырубился, полагаясь только на мою крепкую хватку, что обрела новой силы после всплывшего передо мной детского образа двоюродного брата. И сейчас, на самом дне, куда с огромным трудом доходил свет, освещая мелкий песок больше смахивающий на глину, я видел утонувшего синего от холода маленького мальчика. Он с надеждой смотрел ввысь, своими холодными глазами будоража моё сердце.