Руслан Передельский - Чугунные облака

Глава 22 #нацияубийц

Должно быть, все думают что в полицейских участках всегда пахнет пончиками, но это не так. Я хорошо выучил запах полицейского участка нашего города, и это точно не пончики. Сырость исходящая от старых влажных стен, где-то пахнет потом. Также туалет, располагающийся в коридоре, даёт о себе знать. Почему-то все всегда забывают закрывать его дверь.

Но после инцидента с МаМа и миллионом кошачьих какашек мой нос не улавливает вонь, а вот Ярослав жалуется. Жалоба была первым предложением услышанным от него за последний час:

– Какой же отстой, из-за запаха дерьма мне хочется вырвать.

– Мне тоже.

Вообще, мне хочется уехать отсюда подальше. Серьёзно. Всё, о чём я думаю так это о машине, набитой коробками и старом добром ощущении «новой жизни».

Новая жизнь мне сейчас нужна как никогда. Следы старой прийдётся смывать с Tide и щёткой, может быть даже в кабинете психотерапий. Может быть, ничего и не смоется.

Я дрожу до сих пор. И знаете что поведали нам милейшие полисмены от формы которых разит потом? Бинго! Очередное супер-жестокое убийство. На этот раз дерзкий и имеющий репутацию «бэд-боя» футболист. Перед смертью ему выдрали язык.

Но это всё я и сам знал.

Куда интереснее: насколько жестокими могут быть обычные хулиганы? Спортивные адидасы, белые кеды – они жестоки, да, но чтоб пойти на кровавое убийство? Не думаю.

Или всё таки: не зря же они нас так старательно отгоняли? Скрывать было что.

Твёрдая лавочка казалось плотно усыпанной острыми иглами. Я то приподнимался, то плюхался назад, и из-за этого она подпрыгивала как на батуте.

А потом замер.

Я виноват. Ну конечно, я виноват. Я виноват от мозга до костей, от самых первых минут той чёртовой стрелы и до самого первого взгляда. Я виноват из-за того что не разнял их, не осмелился противостоять толпе. Виноват из-за того, что дал Валентину повесить парня на столбе. Дал ему добить его. Дал Виктору погибнуть самой-самой ужаснейшей смертью.

И ещё одна юная жизнь оборвалась словно свисая над полом на тонкой ниточке. «Чирк!» ножницами, и конец. Он жил дерзя каждому прохожему, ощущая собственную значимость и рассвет приливающих сил. Он был молод и не предвидел бы исход обычной драки даже с помощью самой мощной цыганки или печенья-предсказания.

А теперь, каждый раз когда я закрываю глаза вижу его окровавленное лицо. Обезображенное, полностью выкрашенное в багровый. Как в рубрике «до» и «после» – нахальный уверенный молодой человек и запуганная жертва. Овощ без единой мысли в голове. А его пустые глаза, ходившие из сторону в сторону окидывая поле. А открытый рот, из которого водопадом начинала течь кровь.

Теперь, ловлю себя на не стихающей дрожи. Перевожу взгляд на Ярослава – у него глаза превратились в два прозрачных осколка от витража. Он пялит на сидящих за прозрачным стеклом в кабинете шерифа девчонок. Они рыдают, заикаясь в всхлипываниях, тушь убого стекает по щекам. Час назад они как стадо рожающих ломонтинов кричали «Врежь ему Валентин! Сильнее!». Сейчас за приоткрытыми жалюзи сидят невинные феи доброты и милосердия. Жутко подумать что я, давав показания, выглядел так же лицемерно.

И вот он – тревожный момент «X”. Мгновение, от которого дыхание перехватило. Должно быть, теперь я не смогу смотреть на эту компашку без гримасы отвращения. Прозрачные двери открываются, впустив холодный вечерний воздух. Присев на стул, я всматриваюсь в далёкий высокий фонарь освещающий почти пустую парковку белым светом. Опускаю глаза вниз и ужасаюсь. Знакомое лицо – густые чёрные брови, лысая голова и тоскливые глаза. За ним чёрным пятном по холлу разливаются приспешники. Самодовольные улыбки пропали, жесткий блеск в глазах потускнел.

Ловлю себя на том, что невольно ёрзаю на стуле. И почему ощущение, будто через секунды эти психопаты вырвут язык мне? Ведь это же они. Да-да, я уверен: там, на стадионе, они без капли жалости вырвали язык несчастному Виктору.

Весь город оказался прав (парам-пам) – они садисты, сумасшедшие, конченные. Захотелось вскочить с места и пальцем ткнуть в сторону Валентина, визжа как престарелая кошёлка – «САДИСТ! САДИСТ! САДДИИИИСТ!»

Неужто они виноваты во всех убийствах? Неужто из-за компании глуповатых отбросов моя жизнь превратилась в сумасшедший хоррор-слешер? Я сжал кулаки, пытаясь подавить возрастающую ненависть, ногти медленно впивались в кожу.

Шериф -пивной живот увесистыми шагами идёт к сыну. Каждый шаг словно девятибалльное землетрясение в Токио. «БАМ!БАМ!БАМ!». Аж стёкла комнаты допроса дрожат. Скорее всего я это нафантазировал.