Руслан Передельский - Чугунные облака

Короче, именно на «Дисней» я увидел первую часть «Классного мюзикла». Мюзикл нашего времени, который должен стать классическим (и да, я говорю это серьезно – именно классическим, ведь как может быть по-другому когда в главной роли Зак Эфрон, поющий и одновременно играющий в баскетбол?) Именно этот фильм привил ко мне скрытую любовь к этому спорту.

Сейчас она вышла наружу.

Я сунул листовку в карман, оглянувшись по сторонам и зайдя в кабинет химии. На первой парте вальяжно расселся Андрей, одну ногу закинув на стул.

Сегодня на нём была одета серо-белая американка с красной вельветовой буквой «A” на спине. Всегда видел на подобных куртках букву «A” и никогда не знал что это значит.

Кстати говоря, мой брат и его свита тоже состоят в команде с начала девятого класса. Престижные места горели золотым цветом для них ещё с первого класса. И да, девятый класс, возможно, чересчур ранний период для вступления в команду – но попробуйте объяснить это их отцам.

– Мне так жаль.

– Влад, то что ты пережил за эти выходные воистину чудовищно – «воистину»?! Из какой молитвы ты взяла это слово?

– Это ужасно! – ДА ЛАДНО, МАТЬ ТВОЮ! Никогда бы не пришёл к этому выводу!

– Я смотрела твою трансляцию и моё сердце разрывалось.

– Произошедшее с вами вчера вечером – кошмар наяву.

– Тебе нужна помощь?

– Я могу испечь печенье для тебя!

– Садись со мной на алгебре! После такого шока можешь списывать мою домашку!

– Ты такой отважный! Не хочешь заглянуть ко мне после занятий?

– В детстве я смотрел один фильм, или сериал, не помню как называется – может быть «красивые грешницы», «прекрасные дурочки» – не суть, происходящее в нём так напомнило происходящее с тобой.

Туча людей заслоняла вид кабинета передо мной. Все они желали высказать и не соболезнования, а просто высказаться. Неважно как. Говорили любую фразу, первую пришедшую на ум.

Создавалось впечатление что они насильно тянут из себя слова. Что их заставляло подходить ко мне со своими дебильными соболезнованиями?

Ну а я сидел и отстранённо кивал. «Мне жаль» – «ага, да»; «Ты в порядке?» – «ага, да»; «Мне кажется ты бледный?» – «ага, да».

Пухлая гора заслонила мне обзор на доску. Жирноватого телосложения парень, которого все в школе прозвали педиком. Может быть за его неестественное заламывание рук и протягивания слога «а» в каждом слове:

– Ну ты зна-а-а-аешь, я неда-авно та-а-а-акой сериал глянул и просто в в-а-а-астороге – между его бровей кожа шелушилась как на старой сумке офисного клерка, пытающегося выскрести из своей захудалой конторы, сэкономив на всём. У сползающей кожи виднелись коричневые пятна, будто кто-то разбрызгал гуашь телесного цвета на лицо парня.

Он мне рассказывал про сериал об убийце. Мне было не то чтобы не интересно, мне было просто до безумия наплевать.

– Это тональный крем? – перебил я его, всматриваясь в промежуток между выгоревших бровей.

Парень провёл указательным пальцем по лбу:

– Ой, мне на-а-адо бежа-а-а-ать! – он скрылся из виду. Андрей сказал, что видел «педика» разглядывающего своё отражение в зеркале.

В столовой я не отводя взгляда наблюдал за тем, как отчаянно пытаются снять удачный дубль две подружки: Алиса и Ева. Алиса в руках держала пластиковую бутылку с минералкой, улыбаясь в камеру во весь рот.

Ева трясущимися руками сжимала камеру, наводя фокус на лицо подруги.

Тонкая ладонь проскользнула по бутылке, аккуратно стянув этикетку и – о чудо! – на её обратной стороне показалась шпаргалка к геометрии. Десятки кругов и параллелограммов нарисованных ужасно мелким почерком синей гелиевой ручкой выстроились в ряд.

Взгляд скользил дальше по просторному залу столовой. Буфет, у которого в длинную очередь выстроились желающие поесть: они толкались, пытались заглянуть за прозрачное стекло и с облегчением в сердце убедиться, что картошка фри лежит на месте. Очередь поглощала все стоящие рядом столики. Толпу освещал яркий солнечный свет, проникавший сквозь высокие окна.

За этими окнами, в самой тени, в углу комнаты, где ходит меньше всего людей и сидят самые далёкие аутсайдеры, где заканчивается азиатская диаспора, где пахнет сыростью и по легендам бегают крысы в человеческий рост сидел Никита. Бледный, поникший, сутулый – как всегда. Но на этот раз он был один. Уже не ЖУПа, а независимая личность. Сам себе компания. Теперь, возможно, ближе к своему выпускному он избавится от статуса «бледного фантома». Теперь, возможно, все его узнают как «Никиту – самодостаточного парня».