Илья Колесников - Муравьи

– Ну что, завтра начинаем новую жизнь? – спросил Лютер, растягиваясь на кровати.

– Это точно, – сказал Экхарт, – так устал, что прямо сейчас готов уснуть.

– Спокойной ночи.

– И тебе, – зевая, отозвался Экхарт.

Наступила тихая и, пожалуй, самая спокойная ночь за последние дни. Лунный свет мягко освещал комнату, просачиваясь через занавеску. Экхарт во сне отвернулся от окна и накрылся своей курткой. Лютер уже спал.

***

На утро друзья попрощались с хозяевами и двинулись в путь. Но прежде они спросили у дочки хозяина гостиницы, куда им пойти, где бы они смогли найти новые возможности, как с их слов поняла девушка. Она ответила, что дорога им в Ленинград, показала путь на карте и собрала им небольшой походный мешок с запасами. Взамен она получила благодарность, большего она не попросила.

Товарищи отправились в путешествие. Так прошло два года. Друзья прошли немалый путь. Его сложно показать даже на карте, настолько извилистым он оказался. Они жили в деревнях, радовались жизни, кочевали с места на место, иногда спрашивая дорогу у местных жителей. Пройдя полпути, ни Экхарт, ни Лютер уже толком не понимали, зачем они идут в Ленинград. Они не ждали от него того, что давала им эта новая жизнь. Они не хотели расставаться с ней так скоро, оттого и вовсе перестали обсуждать город, в который их направила дочь владельца гостиницы.

Распорядок дня у них был разнообразный. Утром они рыбачили или охотились за мелкой дичью. Днем кололи дрова или делали работу, которую находили в деревне, в основном за ночлег и еду. Все дела они выполняли вместе и к тому же, очень слаженно и ловко. Отчего в округе быстро разлетелся слух о двух хороших работниках, и их все чаще просили оказать помощь.

Дружба товарищей сильно окрепла за время их путешествия, теперь они вверяли друг-другу свои собственные жизни. Конечно, в таких спокойных местах, где они побывали, жизни мало что угрожает, разве что случайно отскочившая щепка при колке дров. Однако друзья понимали, что вместе они сильнее как духом, так и телом, а без доверия друг-другу их слаженная работа не вышла бы хорошо. Вечером они гуляли. Обычно по отдельности. Лютер ходил к реке, а Экхарт в поле. Оба находили в этих местах что-то особенное, что манило их туда. Возможно, это было уединение с природой, которого так не хватает человеку, прожившему всю свою жизнь в городе. А может, они находили в этих местах уединение с собой. Лютер поначалу не видел ничего необычного в местных пейзажах, но вскоре проникся тем, как их описывал Экхарт. Он понял, что в таких местах важно то, как ты себя чувствуешь, какие испытываешь эмоции и на что вдохновляет красота, которую впитываешь глазами и душой.

Переходя из деревни в деревню, друзья изрядно нахватались русских слов и теперь без труда могли общаться с деревенскими жителями на различные житейские темы. Поначалу он давался им тяжело, так что приходилось отмахиваться парой фраз или использовать понятные всем жесты. Однако, вскоре они поняли, что чтобы что-то выучить, надо, наконец, начать это делать. Они тренировались и достигли определенных успехов. Лютер даже пообещал выучить еще один язык, но еще не придумал, какой. Конечно, их русская речь не звучала чисто, но была понятной русскому человеку. Они услышали множество историй и новостей, которые им поведали жителей деревень, но самой страшной стала весть о войне.

Это случилось 10 сентября 1941 года, когда товарищи оказались в одном дне ходьбы от Ленинграда. В этот день они, по обыкновению, узнавали новости у старосты деревни или поселка. Им оказался пожилой мужчина с длинной седой бородой. Он выглядел не совсем по-деревенски, выяснилось, что в их деревне располагались магазины, в том числе одежды, в которых одевались и закупались даже городские. Товарищи постучали в дверь. Дверь отворилась. Староста с безрадостным лицом посмотрел на веселые лица друзей и помрачнел еще больше. Они вошли и втроем расселись на стульях. Староста сел напротив них.

– Война. 8 сентября началась, – вздохнул он.

– Как 8 сентября? Этого года? – спросил Экхарт.

– Ну конечно, начнись она год назад, может, этой деревни бы уже и не было, – садясь на стул, сказал староста.

– Значит, уже два дня… Известно что-то еще, куда направляются враги? – спросил Лютер.

– Враги? А вы сами-то кто? Вы уж меня простите, но на русских вы точно не похожи, а коли так, то и рады вам будут здесь только по русскому паспорту, – спокойно сказал дедушка.