Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

– Не буду тебя томить неизвестностью и хочу как-то разрядить возникшее между нами недоверие, поэтому постараюсь тебе объяснить, в чем причина того нападения на меня. Естественно, доверяя тебе эту тайну, я надеюсь на твое молчание, так как она касается не меня, а того, что дальше ждет Папский престол и всех, кто здесь обитает. Ты ведь, наверное, знаешь, что не место красит человека, а человек своим поведением придает звучание окружающему миру. И от того, какой это человек, зависит и сила звучания, и отношение к тому месту или должности, которое он занимает. Так вот, те, кто напал на меня, хотели знать, кто в дальнейшем воцарится на Папском престоле.

– А откуда тебе знать, что будет «завтра»?

– Да в том-то и дело, что я не знаю. Однако был такой монах, который предсказал, кто станет будущим понтификом и каковы будут его особенности в поведении и церковной политике. Так вот, знание этого дает возможность уже сегодня найти этих людей, приблизиться к ним или каким-то образом обратить их деятельность в свою пользу. Можно также поспособствовать им занять это Священное место, хотя все в руках Божьих, но, в конце концов, можно заявить, что именно они это сделали. Ну а дальше ты сам понимаешь, что можно сделать, опираясь на эти аргументы.

– А кто же этот провидец и действительно ли все так, как он предсказал?

–Ну до сих пор все, что он описал, сбывается, а звали его брат Малахия. Он оставил после себя этот таинственный труд, который хранится под семью замками. Но хранится он не здесь, а в потайном месте и доступ к нему имеют только понтифик и еще три высших церковных иерарха.

–А ты знаком с этими предсказаниями?

–Нет, мне не дозволено, я только достаю эту тетрадь, кладу на стол и отхожу в сторону, а они уже смотрят и затем решают, что и как.

Естественно, я не поверил ему, посчитал все это сказкой, чтобы прикрыть истинные причины нападения на него. Но когда случайным образом я пробрался в архив, то нашел эту тетрадь, и то, что прочел в ней, повергло меня в трепет. Этот труд назывался «Предсказания о римских папах». Как оказалось, Малахия перелопатил всю ватиканскую библиотеку, собирая одному ему известные факты, черпая их из древней литературы и письменных источников других народов, написанных на разных языках. Свои выводы он записывал в тетрадь, которую никому не показывал. Когда он покинул этот мир, тетрадь исчезла и долго блуждала по монастырям и кельям, пока снова не вернулась в Ватикан. Тут наконец ее раскрыли и, прочитав, сразу засекретили. Дело в том, что Малахия рассказал о 112 священнослужителях, которые занимали или в перспективе займут папский престол. Он приводит даты их правления и дает каждому соответствующую характеристику в виде афоризмов на латыни. Например, 110 хозяином престола будет Иоанн Павел II (1978-2005), 111 –это Папа, который олицетворяет торжество оливкого дерева, а последним Папой Римским будет Петр Римский или Петр Романов. Как утверждает монах, «В это время Город Семи Холмов будет уничтожен, и Чудовищный Судья будет судить людей».

Правда это или нет, мне трудно было судить, но то, что я прочел, глубоко впечатляло. Так потихоньку мы нашли взаимопонимание. Он уже не так настороженно относился ко мне и не очень контролировал то, что я читаю. Более того, он даже помогал разобраться в некоторых вопросах. Меня очень заинтересовало, почему многие католические монахи выбривают часть головы. Прямо спросить было неудобно, но, набравшись наглости, я все-таки задал этот вопрос. Как оказалось, тонзура (а это так называлось) служила отличительной чертой монаха. Макушка головы брилась, а оставшиеся волосы образовывали кружок в подражание «венцу» апостола Петра.

Почесав свою тонзуру, Ивар, что-то бормоча себе под нос, подошел к книжной полке, покопался там и, достав небольшую книгу, положил ее передо мною. Это был трактат с довольно мудреным названием, но он раскрывал очень интересные вещи в этом направлении. Оказалось, что выбривание волос символизирует отказ от плодородных сил природы, то есть по сути – духовное перерождение для вступления на тропу аскетической жизни, самоотрицание и отрицание мира как такового. Раньше голову брили кающиеся. Тонзура выстригалась ножницами. Оставшиеся волосы должны были достигать середины уха. Вся эта процедура проводилась в тишине, причем находились такие монахи, которые, чтобы выделиться, делали себе тонзуру различной экстравагантной формы. Это подвергалось критике, а в книге было записано: «И пусть никто не украшает себя иной тонзурой, кроме принятой у нас». Такое своеобразное отношение к волосам имеет давние традиции. Например, египетские священники удаляли волосы со всего тела путем выдергивания каждой волосинки с головы, бровей и бороды при помощи специального ритуала. Но маленьким детям оставляли «детский локон» – длинную прядь на виске, которую состригали, когда ребенок достигал совершеннолетия. В древней Греции, наоборот, длинные волосы считались символом богатства и власти, а бритая голова была только у рабов. Чем дальше я читал, тем больше меня это захватывало. Сведения, приводимые о волосах, касались многих стран и народов, которые считали, что волосы являются одним из мест сосредоточения жизненной силы человека. Даже франкские короли ходили нестрижеными с самого детства, а молодые древнегерманские воины не стригли волосы и бороду до тех пор, пока не убивали первого врага. В книге приводилась легенда о богатыре Самсоне, сила которого заключалась в его волосах. И когда его остригли, он ее лишился. Но после того, как они вновь отросли, богатырь снова ощутил силу и рассчитался со своими врагами.