Пётр Пахоменков - Юмор и мистика! Дед мой был дворником. Тайна старинной кружки

– Скользкий этот Замазанный и наглый. Всё отрицает. Даже кражу телефона.

– У меня с Кондратьевым такая же ситуация, – вздохнул Рыбин и, чуть помолчав, с сожалением добавил. – Придётся их отпускать.

– Семён Владимирович, но ведь это единственная ниточка!

– Ниточка к чему?

– Как к чему? К убийству Зябликова.

Рыбин усмехнулся.

– Хочешь новость? – спросил он.

– Какую?

– Уж не знаю, хорошая она или плохая, но никакого убийства не было.

– Как не было? – ошарашено спросил он. – А топор? А кровь?

– Мне только что позвонили из лаборатории, – сказал Рыбин. – Так вот, там установили, что на топоре, найденном в квартире Зябликова, не кровь, а обыкновенные красные чернила. Ну, что скажешь?

– Я в шоке! – еле слышно произнёс Белов.

– И я там же, – с горечью произнёс Рыбин. – Но будем сквернословить. Фактически, мы имеем инсценировку убийства. Так что, Замазанный и Кондратьев не виновны.

– И всё-таки у меня остаются сомнения, – нерешительно возразил Григорий.

– Тогда давай их постараемся развеять, – предложил Рыбин. – А ну-ка, зови сюда этих дачников.

Белов вышел в дежурную часть и через несколько минут вернулся вместе с Замазанным и Кондратьевым.

– Гражданин, начальник, – с порога воскликнул Замазанный, – почему нас не отпускают? Мы ни в чём не виноваты!

– Как не отпускают? Кто? – с удивлением спросил Рыбин.

– Да вот этот, лопоухий! – сердито воскликнул Замазанный, показывая на Григория. – Говорит, что нам придётся подождать.

Белов, – с возмущением воскликнул Рыбин, – да как же ты Белов… Я на тебя надеялся, а ты… Такое безобразие! Какой позор! Уважаемые люди у тебя в дежурной части сидят словно преступники. А ты… Ой, Белов. Ой!

Тут Рыбин схватился рукой за грудь с искажённым от боли лицом.

– Что с вами, Семён Владимирович? – забеспокоился Григорий.

– Валидол ему надо, – суетливо пробасил и захлопал себя по карманам.

– Точно, валидол, – согласился с приятелем Кондратьев и тоже начал у себя рыться в карманах.

Между тем, Рыбин знаком руки подозвал дачников поближе и, вынув из кармана три фотографии, умирающим голосом прохрипел.

– Вы кого-нибудь из них знаете?

Замазанный и Кондратьев взглянули на фотографии и почти одновременно указали на одну и ту же фотографию.

– Так ведь это же тот самый тип, который сегодня утром у нас телефон попросил! – уверенно сказал Замазанный.

– Точно, он! – подтвердил Кондратьев.

– Зябликов, – выдохнул Рыбин, будто в последний раз и, не говоря больше ни слова, склонил голову.

– Помер! – взволнованно произнёс Кондратьев.

– Сгорел на работе, – подытожил Замазанный.

– Вы вот что, – мрачно произнёс Белов, – идите уже. Не до вас сейчас.

– Куда? – не понял Замазанный.

– Куда хотите. Хоть домой, хоть на дачу.

– А как же… – с недоумением спросил Кондратьев, показывая на застывшего майора.

– Без вас разберёмся.

– А-а, ну, хорошо, тогда мы уходим. Вы уж нас извините. Извините, что так получилось, что побеспокоили вас, – перебивая друг друга, загалдели дачники.

Выпроводив их из кабинета, Григорий плотно закрыл дверь. Оглянувшись, он увидел, что Рыбин уже очнулся и, держа в руке палку колбасы, с удовольствием пережёвывает копчёную мякоть.

– Ушли? – спросил он, как ни в чём не бывало.

– Ушли.

– Ну что, ещё есть сомнения?

– Нет, – ответил Белов.

– Вот тебе и несчастный Зябликов! – укоризненно произнёс Рыбин. – Сам о своё исчезновении в полицию сообщил. В общем, так, Белов, иди к себе в кабинет и пиши отказной материал, а то мы итак на этого прохвоста целый день потратили.

Дверь в подвал отворилась и из него высунулась голова Анатолия Петровича.

– Заходите, гости дорогие! Только осторожно! Смотрите под ноги.

Включив фонарик, дядя Толя провёл гостей к себе в комнатку. Там за накрытым столом уже сидел Валерий.

– Прошу любить и жаловать! – сказал именинник присутствующим. – Это мой друг, Валерий! А это мои друзья и коллеги, Елизавета и пан Збигнев. Живут в соседнем подвале.

– Очень приятно, – чуть смущаясь, произнёс Валерий.

– А я тебя знаю, – сказала Лиза. – Ты меня как-то сигареткой угостил.

– А сейчас у него даже на спички денег нет, – с сочувствием произнёс Дядя Толя. – Опустился к нам на дно житейское из четвёртого подъезда. Кстати, сегодня в день моего рождения меня чуть было не пристрелил один из жильцов.

– За что?

– За то, что я шумлю. Но на моё счастье у него под ногами пробежала мышь, и он от страха забыл и про пистолет и про меня. Выбежал из подвала, как бегун на короткой дистанции.