Анна Кудинова - Полдень

Официант вынырнул из-за угла, прошел в середину зала и остановился у круглого cтолика, вытянув вперед руку, на которой стоял поднос с глубокой хромированной чашей.

– Ваш суп, молодой человек.

Не отрывая глаз от своего телефона, гость кивнул в ответ и продолжил напряжённо, сосредоточенно водить по экрану большими неуклюжими пальцами. Он был бы рад урегулировать вопросы посредством телефонного разговора, но собеседник на другом конце провода однозначно предпочитал эпистолярный жанр.

– Постойте, – поднял гость руку вслед уже убежавшему парню, наконец, оторвав взгляд от экрана.

– Что-то не так? – очень доброжелательно спросил любезный официант в белоснежном фартуке, мгновенно вернувшись обратно.

– В моём супе плавает палец! – помешивая содержимое тарелки столовой ложкой, пожаловался возмущённый гость ресторана, в то время, как на его телефон поступило два новых сообщения. Палец то и дело всплывал на поверхность вместе с идеально нашинкованной морковкой.

– Действительно! Это палец, – констатировал растерянный официант, наклонившись над круглым столом, словно настольная лампа.

– Но я заказывал луковый суп, а не пальцевый?! – продолжил возмущаться голодный мужчина.

– Позвольте, я уточню на кухне возможные причины этого недоразумения, – официант мгновенно удалился.

– Безобразие! – перемешивая суп, сказал гость вслух и бросил ложку в хромированную чашу так неаккуратно, что брызги долетели до соседнего столика.

– Что случилось? – поинтересовалась благородная дама в годах, вытянув длинную морщинистую шею, только что сделав глоток красного сухого вина. Мужчина обернулся в ее сторону и посмотрел на руки старушки, обнимающие тонкую прозрачную ножку бокала. По внутренней части чистого, идеально ровного стекла, скатились густые маслянистые бордовые разводы. Они же впитались в старые бледные сморщенные губы, смакующие бодрящий и одновременно расслабляющий терпкий вкус.

– В моём луковом супе плавает чей-то палец, – выразив гримасой свое отвращение, ответил гость.

– Какой ужас, – старушка всколыхнулась от удивления, – палец в луковом супе! А ведь это лучший ресторан в городе, лучший! Это всё их новый шеф-повар! А я предупреждала, – оторвавшись от бокала, жестикулируя, продолжила она:

– Палец женский или мужской? – волна негодования сменилась любопытством.

Мужчина взял ложку и проведя по дну уже остывшего супа, поднял на поверхность розово-синюю конечность.

– Затрудняюсь сказать, – рассматривая, ответил мужчина. Старушка снова вытянулась, словно улитка, максимально приблизившись, но при этом идеально соблюдая все правила приличия.

– Посмотрите на маникюр, женский ноготь должен быть гладким и иметь четкую форму, а, возможно, на нем даже есть следы лакового покрытия.

Мужчина, не отрывая взгляда:

– Не видно следов, ноготь аккуратно срезан под корень, наверное, мужской.

– У мужчин ноготь более плоский и широкий, нежели женский, – заметила дама.

Мужчина посмотрел на свои руки.

– Добрый день, вас что-то беспокоит? – вежливо спросила подоспевшая девушка в черном обтягивающем платье до колен и белоснежных кружевных перчатках. Ее глубокое декольте волнительно вздымалось, на правой стороне переливисто подмигивала золотистая табличка «Администратор Дарья».

– Я просил луковый суп, а мне принесли суп с пальцем, – в очередной раз ответил гость, в его голосе послышались нотки раздражения, потому что он повторил это уже несколько раз в течение последних десяти минут.

– Какой кошмар, – Дарья побледнела и сказала с дрожью в голосе, прикрыв рукой рот, перевела взгляд в зал, опасаясь, что это услышат окружающие посетители ресторана.

– Пожалуйста, подождите минуту! – она удалилась и исчезла за тяжелой бархатной шторой, отделяющей зал от служебного помещения.

– Здравствуйте! Я шеф-повар, – сказал большой мужчина в белом фартуке и высоком колпаке, немного потупив взгляд, – что-то не так?

Посетитель с уже нескрываемым гневом, на повышенных в меру тонах медленно проговорил:

– Да! В моем луковом супе плавает палец!

Несколько человек, присутствующих в зале, обернулись. Старушка сделала очередной глоток, наблюдая за развитием событий, будто сидела в театральной ложе.

Дарья и официант обступили столик недовольного гостя.

– Может быть, пройдем на кухню? – предложила она тихим, виноватым голосом.

В зал вошел высокий худощавый скрипач в черном шелковом смокинге. Белое ледяное лицо не отражало ни одной эмоции, если бы он лег и закрыл глаза, его можно было бы легко принять за покойника. Музыка заиграла. Тонкий, вибрирующий смычок заскользил по струнам, заглушив звяканье хрустальной посуды в натянутой, словно нить, тишине.