Клайв Баркер - Проклятая игра [litres]

Марти взбежал по лестнице, прыгая через ступеньки. Ему так хотелось увидеть Тоя. Задать вопросы, обменяться секретами. Он рыскал по комнатам в поисках этого лица со следами прожитых лет. Но хотя Мамулян все еще находился там, потягивая воду, Тоя с ним не было. Ни в одном из баров – тоже. Он явно пришел и ушел. Разочарованный, Марти спустился вниз, поблагодарил девушку за помощь, дал ей хорошие чаевые и ушел.

Только когда он отошел на приличное расстояние от «Академии», шагая посередине дороги, чтобы перехватить первое попавшееся такси, вспомнил рыдания в уборной. Он замедлил шаг и остановился на улице; в голове эхом отдавался стук сердца. Ему просто мерещится, или хриплый голос показался знакомым, когда пережевывал свое горе? Неужели это был Той, сидящий в сомнительном уединении туалетной кабинки и плачущий, как потерявшийся ребенок?

Марти сонно оглянулся в ту сторону, откуда пришел. Если он подозревает, что Той еще в клубе, не вернуться ли ему и не выяснить это? Но в голове возникали неприятные связи. Женщина, ответившая на звонок в Пимлико, чей голос был слишком ужасен, чтобы слушать; вопрос девушки за стойкой: «Он здоров?»; глубокое отчаяние, которое доносилось из-за запертой двери. Нет, он не мог вернуться. Ничто, даже обещание безупречной системы, позволяющей одержать победу за каждым столом в клубе, не заставит его это сделать. В конце концов, существует такая вещь, как разумное сомнение, и при случае оно может стать целительным зельем, не имеющим себе равных.

Вдень Тайной вечери, как он привык называть это событие, Марти брился три раза: один раз утром и два раза днем. Приглашение уже не казалось таким лестным, как поначалу. Теперь всем, на что он уповал, была удобная отговорка – способ, с помощью которого он мог бы вежливо избежать того, что, как он был уверен, станет мучительным вечером. Ему нет места в окружении Уайтхеда. Их ценности не были его ценностями; в их мире он – не более чем функционер. В нем нет ничего, что могло бы дать им больше, чем минутное развлечение.

Только вновь надев парадный пиджак, Марти осмелел. В этом мире видимостей почему бы ему не примерить на себя иллюзию, как и любому другому человеку? В конце концов, в «Академии» все получилось. Хитрость в том, чтобы как следует позаботиться о внешности – правильный дресс-код, правильное направление, в котором нужно пройти порт. Он начал рассматривать предстоящий вечер, как испытание своего ума, и дух соперничества проснулся в нем в ответ на вызов. Он сыграет с ними в их собственную игру, среди звона бокалов и болтовни об опере и больших финансах.

Трижды побрившись, переодевшись и брызнув на себя одеколоном, Марти спустился на кухню. Как ни странно, Перл в доме не было: этой ночью о гурманах заботился Лютер. Он открывал бутылки с вином: комната благоухала от смеси букетов. Хотя Марти считал, что народу собралось немного, на столе стояли десятки бутылок, этикетки на многих испачканы до неразборчивости. Все выглядело так, словно из погреба вынимали лучшие образцы.

Лютер оглядел Марти с головы до ног.

– У кого ты украл костюм?

Марти взял одну из открытых бутылок и понюхал ее, не обращая внимания на замечание. Сегодня он не собирался поддаваться на провокации: он все просчитал и никому не позволит это испортить.

– Я спросил: у кого ты…

– Я услышал тебя в первый раз. Я его купил.

– Да ладно?

Марти тяжело поставил бутылку на стол. Стаканы на столе звякнули друг о друга.

– Почему бы тебе не заткнуться?

Лютер пожал плечами.

– Старик тебе его дал?

– Я же сказал тебе. Захлопни пасть.

– Сдается мне, ты глубоко увяз, приятель. Знаешь, что ты – почетный гость на этой пирушке?

– Я собираюсь встретиться с друзьями старика, вот и все.

– Ты имеешь в виду Двоскина и этих придурков? Вот подфартило, да?

– А ты у нас сегодня кто, виночерпий?

Лютер поморщился, вытаскивая пробку из очередной бутылки.

– У них на особых вечеринках не бывает официантов. Уж слишком личное дело.