Юлия Фаро - Детективное агентство «Ринг». Дело № 1. Рифл Шафл

— Ну… если честно, я на видео посмотрел, куда его Ольга определила: аккурат в заварочный чайник, прямо в коричневую гущу. Шилов там посмотреть и не догадался. Да и потом, он, с психу тут всё раскидав, видимо, решил, что ты с кольцом смылась…

— И теперь я наживка?

— Точно! Только не наживка… Ты у нас приманка.

Зинка хотела возмутиться, высказав Кольцову всё, что она о нём думает. А также о его друге Молине, о перстне и Шилове… Но смогла себя остановить, увидев ироничный взгляд, которым наградила её темноволосая Холм.

— Боитесь? — вкрадчиво спросила девушка.

— Не больше твоего, — огрызнулась Зинаида. — Давай, Кольцов, излагай план действий и вали! Мне ещё гостье постель стелить. И самой не мешало бы с дороги помыться.

— Никакого плана нет, — задумчиво ответил Фёдор. — Наши с Молиным предположения основываются на остром дефиците времени у Шилова. Он загнан, но пустым ему уходить нет смысла. Он пойдёт напролом в любой момент. Думаю, и сейчас он за нами следит.

Зинка замерла и медленно стала водить глазами по сторонам.

— Снаружи, — уточнил Кольцов. — Главное, не дайте ему обнаружить Елену…

— А как мне ходить в магазин, например за хлебом?

— Ходи на здоровье, только кольцо в магазин не надевай. Вряд ли он осмелится приблизиться к тебе в людном месте. У него логика простая: кольцо у тебя; ты уезжала — кольца в доме не было; ты вернулась — вернулся и перстень.

Они попрощались…

Опуская металлические роллеты на входной двери, Зинка слышала, как «вольво» подъехал к сторожке охранников.

«Если Кольцову с утра на смену заступать, значит, он ночует вместе с Олегом Николаевичем…» Мысль о том, что Фёдор будет всего в двухстах метрах от её дома, успокаивала.

Утро следующего дня началось с позднего завтрака. Выспавшись от души, Зинуля проснулась от настигшего её чувства голода. Она с раздражением подумала, что ввиду положения радушной хозяйки ей придётся заняться готовкой чего-то существенного. И даже поинтересовалась у Элен, что ей лучше приготовить, чтобы угодить.

— Не заморачивайся! Живи так, как будто меня и нет рядом.

— Ну, тогда будем довольствоваться угощением из тётушкиного дома.

В итоге даже за хлебом в магазин идти не понадобилось. После того как они с Леной разобрали коробки с продуктами, которые хлебосольные невестки вручили в качестве гостинцев, оказалось, что, помимо колбас, сыров, буженины, варенья, соленья и молодой картошки, в наличии имелось и полбуханки домашнего каравая.

Холм ликовала как ребёнок. Она нюхала колбасу и закатывала глаза.

— Я выросла в семье фермера, — пояснила девушка. — У нас в Эстонии каждый второй сельским хозяйством занимается. В деревнях такие вкусные колбаски делают! А сыры… И никакой химии! Всё своё — натуральное! Между прочим, до девятнадцатого века эстонцы называли себя «maarahvas», что буквально значит — «народ земли», то есть занимающийся земледелием. — Она взяла в руки банку с молоком и зачем-то слегка потрясла в руках. — Когда я совсем маленькая была — ещё при Советском Союзе — меня бабушка молоком умывала. Помню…

— При каком «Советском Союзе»? — удивилась Зинка. — Если тебе должно исполниться двадцать лет…

— Да что вы, Зина! Мне гораздо больше тридцати.

— Как?! — Зинка не поверила услышанному.

— Умение изменять имидж, подражать — тоже входит в мои обязанности, — спокойно пояснила Холм.

Зинка присмотрелась повнимательнее… Нет, ничего не выдаёт в Элен её возраста. Идеальная гладкая кожа, густые тёмные волосы, длинные стройные ноги… Двадцать. Ну, двадцать с небольшим…

— Это потому, что я всегда улыбаюсь и делаю удивлённое лицо. Возраст выдают настроение, одежда, походка, состояние волос…

— Наверное, ты права, — согласилась Зиночка. — Но я бы ещё сюда добавила и энергию. У молодых совсем другая энергетика. Как это объяснить? Она ещё фонтанирует, то есть бьёт наружу. А с годами люди опустошаются, им уже нечем «орошать» всё вокруг, и как бы они ни выглядели, и как бы ни наряжались… Бесполезно! Пусто…

— В общем и целом — да, — кивнула Элен. — И у меня есть собственная гипотеза, почему так происходит.

Не прерывая разговора, девушки уселись за стол и принялись трапезничать дарами загорских родственников.

— Рассказывай свою гипотезу! — попросила Зинка с набитым ртом.

— Гипотеза гипотезой, — улыбнулась Элен, — но ты, Зинаида Львовна, мечи пореже!

С этими словами она властно отобрала у Зинки ломоть ноздреватого хлеба и, ловко порезав малосольный огурец на пятаки, положила сверху каждого по кругляшку колбаски.