Ирина Матлак - Поющие пруды

– Хозяин в конце лета на нем катался, – глядя на меня с глупой улыбкой, ответил Артем. – Бак заправил.

На то, чтобы выкатить байк на улицу, много времени не ушло. На то, чтобы завести его – тоже. Не прошло и пары минут, как «Водяной» остался позади, и мы на максимальной скорости помчались по сонному поселку. Пролетели по каменному мосту, миновали близлежащие дома и свернули налево – в ту часть «Поющих прудов», где я еще не бывала. Здесь фонари встречались гораздо реже, чем в новостройке, а дома в основном были старыми и деревянными. Дорога пестрила выбоинами, на которых мы то и дело подскакивали. Но этот байк был гораздо мощнее принадлежащего Егору и легко проскакивал многочисленные ямки.

В ушах свистел шальной ветер, сердце замирало от высокой скорости и ощущения полета. Но хотя мы неслись во весь опор, казалось, что движемся недостаточно быстро для того, чтобы успеть. Дорога воспринималась бесконечной, и это ужасно нервировало. Когда мы доехали до края поселка, она сменилась проселочной, пролегающей через поросшее примятой травой поле. Земля размякла от непрекращающихся дождей, и я опасалась, что мы в ней увязнем. Но байк справлялся и упорно двигался вперед, выбрасывая из-под колес комья грязи.

Нам на пути еще встретилась пара обнесенных покосившимся забором избушек, прежде чем мы выехали к пруду. Он оказался в точности таким, каким я увидела его в своих мыслях: небольшим водоемом округлой формы, у которого тянулись друг к другу два старых дубка. На берегу – полуразвалившаяся почерневшая лодка, а невдалеке – гудящий на ветру лес.

Еще до того, как мы остановились, слуха коснулось пение. Оно было приглушенным и шелестящим, подобным шороху бумаги. Жутким и завораживающим одновременно… потусторонним.

Когда Егор заглушил мотор, пение стало различимо еще отчетливее. Спрыгнув с байка, я посмотрела на озеро, напоминающее темное матовое стекло, и увидела знакомую фигуру. Вода доставала Киру до пояса, а он медленно и неотвратимо шел дальше, двигаясь по полоске лунного света. Я не сразу заметила ту, чей голос обволакивал все окружающее пространство и проникал глубоко в сознание как самый страшный яд. Она тоже стояла в потоке лунного света и казалась на его фоне неясной тенью – размытым черным пятном.

– Замолчи! – выкрикнула я, бросившись в воду.

Меня будто никто не услышал – ни Оля, кем бы она сейчас ни была, ни Кир, продолживший двигаться навстречу неминуемой смерти. Над прудом продолжало разноситься чарующее пение, и я невольно отметила, что оно отличается от моего. Я пела неосознанно и не желая никого погубить, а Оля прекрасно сознавала, что делает. И это доставляло ей удовольствие.

Нагнав меня, Егор одним неуловимым движением оттеснил меня в сторону и оказался впереди. Мне не было видно, что он делает, зато я прекрасно почувствовала, как внезапно изменилась атмосфера. Пение все еще звучало, но стало тише, и часть завораживающих нот в нем сменилась глухой яростью.

Пока Егор пытался остановить Олю, я подобралась ближе к Киру и, схватив его за плечо, потянула на себя. Тот подался назад неожиданно легко, и я едва успела придержать его до того, как он рухнул бы в воду. В следующий момент мы с Киром оказались лицом к лицу, и я, увидев его подернутые туманной пеленой глаза, осознала, что совсем недавно уже видела такой взгляд – у бармена. Подумалось, что, наверное, я неосознанно на него воздействовала, используя чары русалки…

Из-за раздавшегося плеска я пропустила момент, когда пение Оли оборвалось. Теперь она молча смотрела на нас потемневшими прищуренными глазами, а ее губы были плотно сжаты. Вода доходила ей до плеч, к которым прилипли растрепанные каштановые кудри. Было похоже, что между ней и Егором идет какое-то незримое противостояние, и она не может сдвинуться с места. Пользуясь этим, я тащила не сопротивляющегося Кира к берегу. Сейчас он казался совершенно апатичным и равнодушным к происходящему, словно лишенная эмоций кукла.

– Страж-ж-жи, – внезапно процедила Оля неестественно низким голосом. – Вечно вы все пор-р-ртите…

– А вы вечно паразитируете на людях, – хрипло парировал Егор. – Оставь ее!

– Ты об Оле? – слышать такой вопрос из уст самой же Оли было невероятно жутко. Ее губы сложились в лукавую усмешку: – От нее уже ничего не осталось. Она умерла много недель назад, и ты видела ее смерть, – последние слова адресовались мне. – Было полнолуние, и она утонула в том бассейне, наполненном здешней водой. Убить ее и занять это тело было так просто…