Владимир Сорокин - Гамбит Вепря

Она по-прежнему трясла головой.

— Встань, не срамись! — он дернул ее за руку.

Постепенно успокоившись, Валерия медленно встала, опираясь ладонями о стальную дверь.

Президент со Стефаном стояли возле открытого гроба-ванны.

— Подойди, не бойся!

Еле переставляя полные ноги, она подошла.

— Вот в этом гробу нашел свой конец Хромой Мирко, устроивший полтора года назад свой путч. За подавление которого евробюрократы и Штаты обложили меня санкциями. Боевой генерал, повоевавший за освобождение Балкан от коммунистических последышей, мой, кстати, близкий друг. Я всегда доверял ему. А он вдруг решил воткнуть своему Президенту нож в спину. Он предал меня. И страну.

Валерия смотрела в гробовую ванну. Крышка ее стояла вертикально, толстое стекло поблескивало внутри. Посередине было сливное отверстие со стеклянной решеткой.

Президент подошел, тюкнул ванну носком ботинка.

— Смесь соляной и серной кислот. Растворяет предателя за полчаса. И предатель спускается в канализацию. Когда Мирко лежал тут связанный в ожидании кислоты, он все хотел мне объяснить. Зачем нанял триста головорезов, чтобы те захватили дворец и выпустили кишки Президенту. Для чего склонил к путчу четырнадцать офицеров, зачем танковый батальон готов был выдвинуться на проспект. Знаешь, для чего? Для процветания нашей страны!

Он рассмеялся, хлопнул себя по ляжкам.

— Вот оно как! Всё можно объяснить. И все, все хотят объясниться. Даже подонок, насилующий детей. Он тоже все готов объяснить суду. Жертвы обстоятельств, мать их! А когда я путчистов отправил на тот свет, а их пособников пересажал — меня наши евродяди попросили объяснить, почему, господин президент, вы действовали с чрезмерной жестокостью? Или когда я закрыл границу из-за ковида. Полтора года? Не слишком ли надолго?

Он усмехнулся, заходил по комнате.

— Железные жопы… они все теперь решают. Но до меня им не добраться. Во!

Он показал кулак. Потом нажал кнопку, и крышка стала опускаться. Подойдя к двери, приложил к ней ладонь, дверь отъехала.

— Пойдем, королева, еще что-то покажу.

Валерия и Стефан вышли наружу.

Трое снова вошли в лифт.

— Стефан, нажми минус четыре. Когда кислота потекла, Мирко свои объяснения прервал и завопил, что знает, где зарыто золото Атиллы. На что я ответил: нас, даков, золотом не удивишь. К нам римляне приезжали за золотом. После самоубийства царя Децебала и покорения нас римлянами Дакия расцвела именно из-за своих золотых приисков, помнишь нашу историю?

Валерия кивнула.

— Историю свою надо знать, — серьезно произнес Президент.

Лифт поехал вниз и вскоре встал. Они вышли в полутемное пещерное пространство. Здесь все было вырублено из природного камня, грубый свод нависал, в стенах торчали электрические факелы, горящие красноватым светом.

Президент пошел вперед по пещерному проходу, Валерия и Стефан последовали за ним.

— Римляне вывозили наше золото, но в горах его было столько, что даки пили из золотых кубков, а уж наши женщины все были увешаны золотыми побрякушками. А потом Атилла разграбил Рим. И наступила новая эпоха.

Проход вывел их к просторной пещере. На неровном полу лежала огромная, в три человеческих роста дубина из очень старого, потемневшего дерева. Расширяясь от рукояти, она заканчивалась широкой округлостью, в которой торчали семь вделанных булыжников. Дубина маслянисто поблескивала.

— Вот это — масляная дубина. Наш прародитель, великан Лёвог, внук Суттунга, пришедший из Ётунхейма в наши горы, сделал ее из священного дуба. Этим оружием он охранял наши горы от диких племен. Он прожил триста сорок девять лет и завещал нашим предкам свою дубину как символ свободы и величия. Когда его похоронили, из дубины стало сочиться масло. Оно сочится из нее и по сей день. Каждое утро я натираю им свою грудь. Ты должна знать это масло. Помнишь, мои подарки тебе на двадцатилетие?

— Помню, — произнесла Валерия, глядя на дубину.

— Среди косметики там был и пузырек с маслом. Без этикетки.

— Я забыла его в Улан-Баторе, в гостинице…

— На турнире по быстрым шахматам?

— Да.

Президент вздохнул, кивнул головой и с обидой причмокнул:

— Жаль… Это масло дает силу на преодоление трудностей. На борьбу.

Он смолк. В пещере было сыро, но приятно пахло маслом.

— И я действительно поклоняюсь дубине Лёвога, — произнес президент. — Когда над нашей страной сгущаются черные тучи, когда нам грозит беда, когда нужно бороться со злом, я иду сюда, становлюсь на колени, целую дубину и прошу у нее силы. И она дает мне сил. Всегда! Давала, дает и будет давать. И всеми своими победами я обязан дубине, ее силе, ее священному маслу.