Майкл Макдауэлл - Элементали [litres]

– Весьма разумно, – сказал Люкер. Он наклонился к грядке с цветами во дворе и раздвинул толстые узкие листья. – Это странно, – заметил он.

– Что там? – спросила Индия.

– Сегодняшняя лилия. Она уже увядает.

– Я думала, что лилии вянут, а в следующем году вырастают снова.

– Так и есть. Но ближе к осени и точно не раньше, чем отцветут. Но эта лилия распустилась сегодня и совершенно точно увядает.

– Может, что-то попало в корни. Удивительно, как они вообще выживают в этом песке.

Люкер выдернул растение и осмотрел корни в поисках насекомых или шелухи.

– Корни выглядят нормально, – сказал он и обстучал тяжелые свисающие луковицы о джинсы, чтобы стряхнуть рыхлую землю. Затем оборвал засохшую желтую листву и отбросил ее в сторону.

– Ты думаешь, дело в луковице? – спросила Индия.

Люкер оторвал несколько луковичек, окружавших центральную, а потом ногтями осторожно разделил ее на две части.

Внезапно она треснула в его руке, и сухой белый песок рассыпался по босым ногам.

Пока Индия с отцом рассматривали странно увядшую лилию во дворе, Дофин и Одесса сидели на крыльце дома МакКрэев на качелях, с которых упала мертвая Мэриэн Сэвидж.

– Я так рад, что мы вернулись, – сказал Дофин.

– У вас нет работы, что задержала бы вас в Мобиле?

– Конечно же есть. Всегда есть работа, Одесса, и ты это знаешь. Но нельзя же работать всю жизнь. Если бы я вернулся в Мобил и начал работать, я бы перестал заниматься чем-то иным, кроме как зарабатыванием денег. А зачем нужны деньги, если не для того, чтобы получать удовольствие и заботиться о тех, о ком хочешь заботиться?

– Не знаю – сказала Одесса, – я ничего не смыслю в деньгах. У меня их никогда не было и никогда не будет.

– Ты получила то, что тебе оставила мама.

– Верно, но пока я работаю на вас с миз Ли, я не собираюсь тратить эти деньги. Я надеюсь, что вы пока позаботитесь о них вместо меня.

– Будь уверена, позабочусь. Одесса, ты меня знаешь, и я мало на что гожусь. Но есть одно дело, к которому у меня есть способности, – это зарабатывать деньги. Я лишь поворачиваюсь – и деньги сыплются мне на голову. Даже не знаю, откуда они. Скажу так: это хорошо, что я могу что-то сделать. Я позабочусь о твоих деньгах, и не успеешь оглянуться, как они начнут вываливаться у тебя из ушей.

Одесса пожала плечами, опустила голову и потерла шею.

– В любом случае, – сказала она, – хорошо, что вы вернулись сюда. Вы всегда чувствовали себя счастливее в Бельдаме.

– Знаю. С самого детства. Иногда мне кажется, что я счастлив в Бельдаме и несчастен в любых других местах. Сижу ли я в офисе в Мобиле, еду ли по дороге или слушаю, как кто-то обсуждает со мной, сколько денег я должен ему одолжить, и все думаю: «Господи, как бы я хотел прямо сейчас оказаться в Бельдаме, сидеть на крыльце, разговаривая с Одессой, Ли, Большой Барбарой или кем-то еще!» Я просто удивлен, что не родился здесь. Потому что, если бы все было по-моему, я бы жил здесь, умер здесь, и здесь бы меня похоронили! Надеюсь, что когда попаду в рай, там окажется уголок, так похожий на Бельдам, что я даже не замечу разницы! Я мог бы сидеть на этом крыльце в раю, пока не упадут звезды! Тебе никогда не попадалось в Библии, есть ли там место, похожее на Бельдам?

– Ну, – сказала Одесса, – там много особняков, так что, может быть, где-то на пляже найдется и парочка для нас с вами.

– О, непременно, Одесса, непременно так там и будет! Мама и Дарнли, наверное, сейчас ждут меня. Дарнли в воде – думаю, у него такая же лодка, как и здесь, – а мама лежит наверху. А за ужином они садятся и говорят друг другу: «А где Дофин? Где Одесса?» Послушай, Одесса, как считаешь, они о нас вспоминают? Думаешь, они помнят, кого оставили?

– Невозможно узнать, что думают мертвые, – сказала Одесса. – Наверное, хорошо, что нам это неизвестно.

И пока они разговаривали, с запада подул легкий бриз; и ветер рассыпал слой белоснежного песка над крыльцом дома МакКрэев.

Ли и Большая Барбара все утро просидели в гостиной дома Сэвиджей, радостно обсуждая планы на ближайшие месяцы.

– Мама, – сказала Ли, – я так рада, как ты принимаешь все это!

– Ты имеешь в виду ребенка? Ну конечно, я рада, мы все…

– Нет, мама, я говорю о твоем разводе. Мы с Люкером были уверены, что ты расстроишься, снова начнешь пить или подсядешь на таблетки или еще бог знает что, но ты сидишь здесь и говоришь так, как будто тебе не терпится перебраться из этого дома в мой!

– Да, не терпится!