Майкл Макдауэлл - Элементали [litres]

И еще одни планы Лоутона потерпели крах. После разговора с Дофином и Люкером Большая Барбара заявила мужу, что согласна на развод – при единственном условии, что дом в Бельдаме переходит к ней. «Представь весы, – сказала Большая Барбара, – с одной стороны поместим Бельдам – это моя сторона. А на твоей стороне положим Лулу Перл Торндайк и около четырехсот тонн удобрений…»

Лоутон осознал, что допустил серьезную ошибку, добиваясь развода с Большой Барбарой – потому что это было рычагом влияния тогда, когда она не хотела с ним расставаться. Но действительно потерять влиятельную жену, богатых дочь и зятя и Бельдам было не просто легкомысленно – это могло обернуться роковой ошибкой. В ту ночь, созерцая фейерверк, распускающийся над линкором «Алабама» на фестивале в гавани, Лоутон придумал, как примирить свою семью продажей Бельдама.

Он просто сожжет три дома.

В принятии решений Лоутон МакКрэй был не из тех, кто ждал у моря погоды. Сомнения и нерешительность чреваты сокрушительными последствиями для человека, который хочет продвинуться в этом мире, и он давно осознал ценность немедленных действий. Какое-то время Лоутон задавался вопросом, следует ли ему доверять Сонни Джо Блэку, который должен был получить неплохую премию и комиссионные, если сделка по продаже Бельдама осуществится. Зная об обещанных богатствах, Сонни Джо вполне мог бы вступить в небольшой взаимовыгодный сговор. Но после дальнейшего размышления Лоутон решил никому не раскрывать свои планы. Поджог – дело отчаянное, и раскрыть свою вину даже такому близкому по духу человеку, как Сонни Джо Блэк, было безусловной неосторожностью. Он сделает все в одиночку.

За два часа до наступления Дня независимости Лоутон прибыл на завод по производству удобрений в Белфоресте. Там он положил пять двадцатилитровых канистр с бензином в багажник «Континенталя» и поехал на север в сторону городка Бэй Минетт. Припарковал «Континенталь» на подъездной дорожке к большому новому дому Лулы Перл Торндайк и переложил канистры с бензином в кузов небольшого пикапа, оставшегося с тех времен, когда Лула Перл была захудалым фермером, выращивавшим орехи пекан; он накрыл канистры брезентом, чтобы те, кто проезжал мимо него по шоссе, не увидели груз. Для этой операции вышла сама Лула Перл; она была выдрессирована лучше, чем Большая Барбара, и не подглядывала.

– Ты вернешься? – осмелилась спросить она, когда Лоутон уезжал с подъездной дорожки.

– Придется, – ответил он. – Я оставил здесь машину. Послушай, Лула Перл, – добавил он, строго взглянув на нее, – Я был здесь всю прошлую ночь. Приехал около полуночи и пробыл примерно до полудня. Ты меня поняла?

– Каждое слово, Лоутон, каждое слово, – ответила она и с тревогой направилась в дом.

Поездка до Галф-Шорс заняла час с четвертью. В кабине пикапа Лоутон сидел в темных солнцезащитных зеркальных очках и широкополой шляпе. Несмотря на беспокойство и спешку, он не позволил себе ехать быстро и выбрал маршрут через Локсли, Робертсдейл и Фоли, так, чтобы избежать полицейских участков этих городков. Его слишком хорошо знали. Еще не было и шести, когда он добрался до Галф-Шорс – и в этом курортном поселке еще никого не было. Никто не видел, как он свернул на автодорогу Дикси Грейвс. Перед Гаском он съехал с шоссе и объехал все дома по широкой дуге. Пикап не был так удобен для езды по песку, как «Джип» Дофина и «Скаут» Большой Барбары, поэтому дважды застревал по дороге. Хотя в кабине и был установлен кондиционер, а день еще не разогрелся, Лоутон ужасно вспотел. Ему не улыбалось застрять возле Бельдама с бензином в багажнике даже не принадлежавшей ему машины.

Когда Лоутон наконец достиг места назначения, высокий прилив и десять метров быстро движущейся воды отделяли его от Бельдама; но он к этому подготовился: в кузове пикапа была небольшая рыбацкая лодка с подвесным мотором. С некоторым трудом он вытащил ее и, прежде чем опустить в пролив, осторожно привязал буксирный трос к бамперу пикапа. Вода, хлынувшая из залива и сделавшая лагуну Сэнт-Эльмо еще более соленой, чем прежде, яростно раскачивала лодку. Лоутон загрузил пять двадцатилитровых канистр и наконец сам устроился в лодке. Он завел мотор, развязал трос, и маленькое суденышко, опасно покачиваясь, внезапно устремилось в лагуну. Вдали от пролива та была спокойной – мертвой, вот более точное описание ее зеркальной безжизненной поверхности, – и через пять минут он остановился у дома Сэвиджей. Лоутон взял брезент и накрыл канистры с бензином; хотя он и был уверен, что здесь никого нет, все равно чувствовал, что в таком деле лишняя осторожность не помешает. Он вытащил лодку на берег лагуны и привязал ее к столбу, установленному как раз для этой цели.