Зои Аарсен - Холодный как мрамор [litres]

Вдруг все услышали вертолет и подняли головы.

– Положите оружие, – крикнул офицер полиции через громкоговоритель из вертолета, снижавшегося к нам.

Краем глаза я заметила в толпе высокого стройного Джейсона Аркадиана, наблюдавшего за тем, как наше противостояние раскрывалось с интересной стороны. Позади нас, выше по склону горы, слышался рев двигателей надвигающихся снегоходов. Это означало, что еще больше полицейских были на подходе, как можно быстрее приближаясь к нам по непростому рельефу.

– Боже мой, – услышала я женский голос, обернулась и увидела Читту Бхакту, стоявшую в нескольких шагах от меня.

Внезапно кожу моего черепа начало жечь. Будто кровь застыла в жилах. Я точно знала, что произойдет, – и хуже всего было то, что наши действия способствовали этому.

Генри сказал миссис Киркович:

– У нас нет никакого оружия. Скажите им, что мы не вооружены!

Миссис Киркович замахала руками и крикнула полицейским в вертолете:

– Они не вооружены!

Я бросилась к Вайолет в панике:

– Это произойдет сейчас! Мы должны сыграть сейчас, иначе погибнут все!

Она отступила назад, и Пит попытался оторвать меня от нее. Над нами прозвучал выстрел из вертолета, прерывая тишину снежного дня. Он прогремел в небе и разнесся эхом вокруг нас.

Генри и Трей потянули меня за руки подальше от Вайолет, а та навалилась на Пита. Прошла секунда, прежде чем мы услышали глухой, чудовищно нарастающий грохот.

– Что это? – спросил Трей.

Все озирались с диким видом, но я уже знала, что надвигалось.

– Лавина! – крикнула я.

Снег на склоне наверху, казалось, несся прямо на нас, как будто кто-то отрезал кусок от горы. Он обрушился на нас быстрее, чем я успела подумать о том, что стоит предпринять, чтобы защититься. Некоторые ребята стояли лицом к снегу, оцепенев от ужаса. Другие пытались уйти с пути, но снег надвигался слишком быстро. Он с оглушительным ревом обрушился на нас, выкорчевывая деревья и унося их вместе с нами. Последним, что я видела, прежде чем меня сбило с ног, оказался Трей. Он тянул ко мне руки с растопыренными пальцами, пытаясь дотянуться до меня.

Трей опоздал на пару секунд. Снег разделил нас, и он исчез в вспышке белого цвета.

Это было похоже на то, как описывается жизнь. Тебя бросает из стороны в сторону: вверх и вниз, вперед и назад. Я плотно закрыла глаза, но снег заполнял мой рот и уши, и у меня сползли перчатки. Мне пришло в голову свернуться клубком, чтобы мои руки и ноги не уносило в разные стороны, но я двигалась слишком быстро и не могла заставить конечности принимать сигналы мозга.

Наконец, лавина остановилась. Я не могла дышать: в легких не было воздуха, казалось, они были в огне. Вокруг было темно, и я попыталась двигать руками, как если бы плыла сквозь снег, делая все возможное, чтобы убрать его от головы. В те дни, когда меня впервые посетил призрак Оливии, я думала, что узнала, что такое ужас. Но это был другой вид ужаса – я даже не знала, нахожусь ли в нормальном или перевернутом состоянии, пыталась выбраться из снега и не понимала, двигаюсь ли к поверхности или же закапываю себя еще больше.

Я знала, что нужно было успокоиться и думать рационально, но бороться с телом, когда оно отказывало, было невозможно. Мои мысли замедлились и обратились к Дженни. Были ли последние моменты ее жизни такими же – темными и наполненными ужасом? Она так же страдала от дыма, как и я – от снега? Я подумала, не появится ли она передо мной, когда мои нейроны перестанут подавать импульсы, чтобы проводить меня в мир духов… если то, через что я проходила, конечно, было физической смертью. А я была уверена, что так и было.

Я поняла, что хотела этого. Я жаждала снова увидеть сестру и думала о том, как мои родители будут оплакивать меня после того, как мое тело станет ненужным и отдаленным. Все события моей жизни всплыли вместе, как в тумане: Шеридан, Вайолет и даже Трей. Размытые изображения без деталей. Это, вероятно, и подразумевали люди, говоря о жизни, проносящейся перед глазами. Я думала о тысячах вещах в один момент: пеналах из начальной школы, запахе свежескошенной травы, вельветовой текстуре моего любимого синельного покрывала, мальчишеском смехе Трея, когда мы были детьми и могли вместе лазить по деревьям.

Затем я внезапно осознала, что могу пошевелить левой ногой. Затем я поняла, что левая лыжа была все еще прикреплена к левому ботинку, и чувствовала, что часть лыжи торчит из-под снега. Меня накрыл адреналин, возвращая энергию бороться за свою жизнь. Я дергала левой ногой изо всех сил, опасаясь, что снег снова начнет двигаться – но мне был нужен воздух. Контролируя свое тело, я дергала правой ногой и разгребала снег руками, пока, наконец, чудесным образом не увидела частицу света.