Олег Кожин - Игра в куклы [litres]

Жуткая фигура будто в испуге отпрянула, повалилась на спину. Одним невероятным прыжком Варя перемахнула через нее, чудом избежав извивающихся пальцев… корней. Это были корни. Красные, толстые, обросшие мохнатой бахромой, они скользили по телу, как черви, буравили мертвую плоть под туго натянутой кожей, выползали из носа, ушей, вращаясь, пялились из глазниц.

Неожиданно крик прочистил легкие. Бульканье и хрипы утихли, отступили, зато сердце заколотилось, как сотня отбойных молотков, – быстро, рвано, на пределе. Чувствуя, что долго не выдержит, Варя воспользовалась внезапной отсрочкой и рванулась вперед со спринтерской скоростью. Где-то там, в чаще, слышалось знакомое карканье.

Пронзенные корнями тела появлялись все ближе. Растопырив руки, они преграждали Варе путь, тянулись к ней розоватыми отростками. Стоило большого труда не сбавлять темп, избегая смертоносных объятий. Варя кидалась то влево, то вправо, но загонщиков становилось все больше, а выход из Леса, хоть и виднелся узкой полосой неяркого серого света, приближался слишком медленно.

Лиственный ковер впереди взорвался, выпуская на свободу огромный, толщиной с фонарный столб, корень, бордовый от бурлящих внутри него соков. Бородатый мертвец, еще не совсем скрытый капиллярами отростков, болтался на его жале кошмарной марионеткой. От резких рывков лишенные губ челюсти жутко клацали остатками зубов. В заледенелых, утративших цвет глазах отразилась Смерть. Мертвец болтался между двумя деревьями, перекрывая единственный широкий проход, и со всех сторон спешили все новые и новые твари. Запах мороженого мяса сделался невыносимым.

Варя встала как вкопанная, не зная, что делать дальше. Она еще не успела испугаться, не успела понять, что все кончено, когда мертвец-марионетка рухнул к ее ногам перезрелым яблоком. На его плечах, остервенело рыча, вгрызалась в корень огромная косматая собака с желтыми, как фары, совиными глазами. Могучие челюсти сомкнулись раз, другой, лобастая голова затряслась, и вот перекушенный корень замотался из стороны в сторону, истекая соком и хлеща по земле.

Пес спрыгнул с поверженного мертвеца, оскалился окровавленными зубами. Мордой указал Варе на выход – убирайся, мол. Четыре мощные лапы врылись в землю, игольчатый загривок ощетинился, зрачки сузились в точки. Долго уговаривать не пришлось. Варя коротко кивнула и помчалась к свету.

Позади яростное рычание перешло в протяжный надрывный визг, резанувший Варино сердце циркулярной пилой. На мгновение все стихло, и тут же вновь замычало, зашаркало многоногое воинство. Что-то затрещало, под ногами затряслась земля, будто сами деревья, обозленные неудачной охотой, решили пуститься в погоню. Варя не оглянулась, не остановилась ни на секунду, потому что уже видела на пути огромную яму с ледяными стенками, уходящими в неведомую глубь. Сгруппировавшись на бегу, Варя щучкой влетела в снежный тоннель, отсвечивающий морозной синевой.

Еловые лапы царапнули ее по лицу, и она вывалилась на тонкую, едва видную тропку, проторенную кроссовками Егора и лапами бабы Тони. Безлюдная улица Пушкина встречала Варю неприветливым карканьем ворона-проводника.

– Десять – и пришел домой , – хрипло выдавила Варя незнакомое окончание считалки.

Егор стоял на углу, руки скрещены на груди, поджатая левая нога упирается в стену. Бессменный спортивный костюм, стоптанные кроссовки, капюшон скрывает глаза. Увидав Варю, он порывисто отклеился от стены, шагнул вперед, раскинув руки, будто собираясь обнять, но сдержался.

– Добралась? Выглядишь так, будто в грязи валялась! – Он с сомнением оглядел девочку с головы до ног. – Можно же по-простому, без этой чуши со считалочкой, прямо через Лес… Эх, ладно уж…

Егор махнул рукой. В его голосе причудливо смешались облегчение, недоверие и радость. Варя остановилась, держась за бок. Пройденные километры навалились на нее болью в мышцах, одышкой, усталостью и пониманием: почти незнакомый человек только что пожертвовал ради нее жизнью. Губы зажили своей жизнью, скривились, затряслись. Варя указала пальцем на все еще галдящий Лес:

– Б-баба Т-тоня…

– …знала, на что шла, – безжалостно обрубил Егор. – Забудь. Сейчас нельзя об этом думать. Надо вытаскивать твою маму.

Усилием воли Варя проглотила подступающие слезы. Егор прав. Ничего еще не закончено. Не время плакать.

– Держи!