Олег Кожин - Игра в куклы [litres]

– Простите мою память, не могу припомнить: вы с какого этажа?

– О, я на самом верху живу, – надеясь, что не краснеет, ответила Фаина Григорьевна. Ей в жизни не приходилось врать столько, сколько за один этот странный вечер. – Ключи вот забыла…

Они миновали первый этаж, но старик продолжил подниматься.

– Забыли… да, бывает… – Показалось или он как-то странно на нее посмотрел? – А мы с Гошиком гуляем в это время. Гошик у меня пенсионер, долго терпеть не может. По восемь раз на дню гуляем. Ну да ему полезно. Так, сарделька?

«Сарделька», часто задышал и вывалил язык. Второй этаж остался позади.

– Вы ему приглянулись. Гошик плохих людей на раз чует. Ни за что не подойдет. А к вам сразу нюхаться полез. Заинтересовали вы его.

Вот и третий этаж миновали. Старик не сводил с Фаины Григорьевны пристального взгляда. Не злого, даже не настороженного. Заинтересованного.

– И меня заинтересовали, чего уж там.

Четвертый этаж. Фаина Григорьевна молчала, пыхтя одолевала лестницу, а чертов собачник даже дыхания не сбил. Еще бы, по восемь раз на дню туда-сюда бегать! Хотя в его возрасте…

На пятом этаже Фаина Григорьевна остановилась, не зная, куда деваться. Шаги старика неумолимо звучали за спиной. Клацал когтями Гошик. Проходя рядом с ней, вновь добродушно ткнулся носом под коленку. Щелкнул замок, чуть слышно скрипнули петли. Клацанье собачьих когтей затихло где-то в глубине квартиры.

– Вот здесь мы и живем, я и Гошик. Рядом с нами живет Валентина Петровна. Она сейчас наверняка спит, но с утра я ее видел, она точно была жива. А напротив – семейство Рачковых, молодые совсем ребятки, но хорошие и не шумные. Их бабушек я давненько не встречал, но знаю довольно хорошо. – Старик помолчал, будто что-то обдумывая эти слова. – Вы сказали, что живете на самом верху. Значит, должно быть, вы живете на чердаке. И меня мучает вопрос: то ли проводить вас, то ли полицию вызвать.

Фаина Григорьевна наконец нашла в себе силы развернуться.

– Полиция меня сюда и привезла, – неловко пошутила она. – А от провожатого я не откажусь.

– Так-так, – старик с любопытством подался вперед. Больше ничего не сказал, замерев в нетерпеливом ожидании.

– Представьте, – запинаясь, начала Фаина Григорьевна, – представьте, что за окном непроглядная ночь и дует страшный ветер. Да что это я? И представлять не нужно. Слышите, как он воет в вентиляции? Но представьте, что где-то там, посреди Онежского озера, дрейфует плот, на котором трое храбрых мальчишек и одна не менее храбрая девочка бросили вызов стихии. Тьме, холоду, страху. Они уплыли, чтобы спасти тех, кто им дорог, и теперь не могут найти дорогу домой. Потому что за окном непроглядная ночь и дует страшный ветер… Ах, да что это я, в самом деле! Куда страшнее, что в округе нет ни одного маяка. И даже если их авантюра удастся, они не знают, куда плыть, и… и…

– Я знаю один маяк неподалеку, – в тон ей ответил старик. – Минутку, у меня есть жестяное ведро, ветошь и бутылочка жидкости для розжига. Надеюсь, мы с вами ничего не сожжем… но почему вы плачете?

– Я? Плачу? – Фаина Григорьевна с удивлением вытерла мокрое лицо. – Потому что все идет как надо.

Прикрыв глаза, она улыбнулась так, чтобы Вселенная, помогающая ей на этом пути, увидела и улыбнулась в ответ.

Во второй раз Ярик делал строго наоборот, то есть поворачивал в сторону, противоположную той, которую подсказывала память. Закономерно, что уже через час они стояли в новом тупике. Жан с Леной с ног сбивались, успокаивая стадо взрослых, и поглядывали на Ярика. «Ну что же ты? – читал он в их глазах. – Где твоя хваленая память?» Хотя Ярик и сам прекрасно понимал, что все это он выдумывает. Жан, к примеру, вообще не знал, что Ярик эйдетик.

Мгновения у тупика заставляли Ярика усомниться в себе. К счастью, ненадолго. Вернуться к острову для него по-прежнему не составляло труда, сколько бы поворотов они ни сделали. Каждый раз, увидев его пологий берег, Ярик украдкой выдыхал – по крайней мере, лабиринт не перестраивается на ходу. Жаль, что это знание никак не помогало им попасть домой.

Руки родителей Ярик давно выпустил – мешали сосредоточиться. В голове он ежесекундно вращал карту, словно в приложении по объемному моделированию, да толку от этого было немного, и напряжение в отряде все нарастало. Никто ни словом не обмолвился о неудачных попытках. Все покорно шли туда, куда шел Ярик, направляли нестройную толпу, устало переставляя ноги. Но на пятом заходе, когда промокшая кроссовка влипла в жадную топь, Ярик не выдержал: