Роберт Стайн - Смертельный урок музыки [litres]

Рука была красной и какой-то уж слишком мягкой. Как будто не рука, а какая-то губка.

– Рад познакомиться с вами, доктор Визк, – вежливо сказал я.

Мама с папой переглянулись с довольными улыбками. Они всегда обалдевают, когда я веду себя вежливо. Я понимаю, им сложно в это поверить. Но, когда я хочу, могу быть очень вежливым мальчиком.

Доктор Визк потрепал меня по плечу:

– Я знаю, фамилия у меня смешная. «Визк» и «визг» произносятся одинаково. – Он хохотнул. – Может, мне стоило бы сменить фамилию. Но, с другой стороны, согласись, она сразу же запоминается. С первого раза.

Мы все рассмеялись.

А потом доктор Визк вдруг посерьезнел:

– Ты раньше играл на каком-нибудь инструменте, Джерри?

Я задумался.

– У меня было когда-то казу. Знаете, дудка такая.

Все опять рассмеялись.

– Пианино – это немножко не то, что казу, – заявил доктор Визк, все еще посмеиваясь. – Давай-ка посмотрим на твой инструмент.

Родичи извинились, в том смысле, что у них куча дел, и ушли наверх распаковывать вещи, до которых раньше не доходили руки.

Доктор Визк внимательно изучил клавиши. Потом приподнял заднюю панель и взглянул на струны.

– Замечательный инструмент, – похвалил он. – Очень хороший.

– Мы нашли его здесь, – сказал я.

Доктор Визк удивленно оттопырил губу.

– Вы его нашли?

– Ага. Здесь, в доме. На чердаке. Кто-то его там оставил.

– Странно… – Он поскреб пятерней подбородок, потом расправил пальцем усы и снова уставился на клавиши. – А тебе не было интересно, кто играл на этом пианино до тебя? – спросил он очень тихо. – Чьи пальцы касались вот этих самых клавиш?

– Ну… – Я не знал, что сказать.

– Тут какая-то тайна, – прошептал он, а потом будто встряхнулся и указал мне рукой на табурет.

Я послушно сел.

Меня подмывало устроить маленькое представление и соскользнуть с табурета на пол. Но я решил отложить это на потом. Я ведь не знаю, как доктор Визк относится ко всяким дурачествам. Вот когда узнаем друг друга получше, тогда я и буду над ним прикалываться.

Вообще-то он производил впечатление человека веселого. Но не хотелось, чтобы он подумал, будто я несерьезно отношусь к его урокам.

Он опустился на табурет рядом со мной. Мне пришлось сдвинуться к самому краешку.

– А мы будем заниматься у нас дома? Вы будете приходить к нам раз в неделю? – спросил я, ерзая на табурете.

Я никак не мог устроиться поудобнее. Доктор Визк занимал почти весь табурет.

– Сначала мы позанимаемся у вас дома, – ответил он. – А если у тебя будет получаться, тогда ты сможешь ходить ко мне в школу, Джерри.

Я собрался было что-то сказать, но тут он схватил меня за запястья и поднес мои руки едва ли не к самому носу:

– Дай-ка я посмотрю.

Сначала он долго разглядывал мои кисти с тыльной стороны, потом перевернул их и уставился мне на ладони. После чего внимательно изучил мои пальцы.

– Какие красивые руки! – воскликнул он со странным таким придыханием. – Изумительные руки!

Я тупо уставился на свои руки. Ничего особенного я в них не видел. Руки как руки.

– Изумительные руки! – повторил доктор Визк и бережно опустил мои руки на клавиши.

Он показал мне ноты. До, ре, ми и так далее. И научил играть каждую ноту определенным пальцем.

– На той неделе мы начнем заниматься по-настоящему, – объявил он и поднялся с табурета. – Сегодня я хотел просто с тобой познакомиться.

Он полез к себе в сумку, достал какую-то книжку и протянул ее мне. Это был учебник игры на пианино: «Играем на фортепьяно: пособие для начинающих».

– Полистай этот учебник, Джерри. Попробуй выучить ноты со страниц два и три.

Я проводил доктора Визка в прихожую.

– До свидания, – сказал я. – Увидимся в следующую субботу.

Я был немного разочарован. Не ожидал, что мой первый урок будет таким коротким. Я-то думал, что уже сегодня смогу сыграть какую-нибудь крутую рок-композицию.

Доктор Визк натянул свое красное пальто.

– Я думаю, что ты будешь хорошим учеником, Джерри, – улыбнулся он.

Я только буркнул «спасибо» – и тут с удивлением заметил, что он смотрит на мои руки и что-то бормочет себе под нос. Что-то типа: «Замечательные. Изумительные».

Меня вдруг пробрал озноб.

Мне не понравилось то жадное выражение, с которым он рассматривал мои руки.

«Да что в них такого, в моих руках?! – удивился я про себя. – Чего он к ним привязался?!»

Все это было странно. Очень странно.

Но тогда я еще не знал, что странности только начинаются.