Сильвия Морено-Гарсия - Мексиканская готика [litres]

Дверь в кабинет была открыта, и Ноэми не стала стучать. Быстро вошла, стуча высокими каблуками по полу из твердых пород деревьев, поправила орхидею в волосах, уселась перед столом отца и, громко вздохнув, кинула на пол маленькую сумочку. Она не любила, когда ее вызывают домой слишком рано.

Отец даже не взглянул на нее. Он был занят изучением какого-то документа.

– Не могу поверить, что ты позвонил мне в дом Тунонов, – сказала девушка, стягивая белые перчатки. – Знаю, ты не очень-то обрадовался, что Хьюго…

– Речь не о Хьюго! – ответил отец, резко прерывая ее.

Ноэми нахмурилась. В правой руке она сжимала одну из перчаток.

– Нет?

Она попросила разрешения поехать на вечеринку, но не уточнила, что пойдет с Хьюго Дуартэ, ведь знала, как относится к нему ее отец. Отец беспокоился, что Хьюго сделает ей предложение и она примет его. Ноэми не собиралась замуж за Хьюго и так и сказала родителям, но ей не поверили.

Ноэми Табоада принадлежала к высшему обществу. Она делала покупки в Паласио де Йерро [2] Сеть высококлассных универмагов в Мексике. , красила губы помадой от Элизабет Арден, в ее гардеробе висели отличные меха, она была достаточно эрудирована, чтобы легко поддержать любую беседу, и хорошо говорила поанглийски благодаря монашкам из частной школы – носительницам языка. Считалось, что она должна посвятить жизнь двум целям – развлечениям и охоте за мужем. Отец Ноэми снисходительно относился к вечеринкам, потому что считал, что на них можно присмотреть достойного супруга. То есть не просто веселиться, а «веселиться с определенной целью», как однажды, фыркнув, сказала сама Ноэми. Но с отцом можно было ладить, и все было бы нормально, если бы Хьюго нравился отцу. Однако Хьюго был простым архитектором, а Ноэми «должна целиться выше».

– Нет, хотя нам придется поговорить об этом попозже, – ответил отец, заставив девушку нахмуриться.

Они с Хьюго кружились в медленном танце, когда подошел слуга и сообщил, что звонит мистер Табоада; тем самым вечер был прерван. Ноэми решила: отец, вскипев, собирался вырвать ее из объятий нежеланного кавалера, а теперь ее ждет очередная скучная нотация. Если не так, тогда в чем дело?

– Ничего плохого не случилось, я надеюсь? – спросила она. Когда Ноэми сердилась, ее голос становился высоким, девчачьим, совсем не похожим на тот ровный тон, который она совершенствовала последние годы.

– Не знаю. Ты не должна передавать то, что я сейчас тебе скажу. Ни твоей маме, ни брату, никому из друзей, понятно? – спросил отец и не сводил глаз с Ноэми, пока та не кивнула.

Мистер Табоада тоже кивнул и забарабанил пальцами по столу.

– Несколько недель назад я получил письмо от твоей кузины Каталины. В нем она рассказывала дикие вещи о своей жизни в доме мужа. Я написал Вирджилю в попытке докопаться до сути.

Вирджиль ответил, что Каталина в последнее время вела себя странно и выглядела удрученно, но теперь ей лучше. Мы переписывались. Я настаивал, что, если Каталине и правда плохо, может, лучше привезти ее в Мехико, чтобы показать специалистам? Он возразил, что в этом нет необходимости. «У нас все хорошо, никакого вмешательства не требуется», – писал он.

Ноэми сняла вторую перчатку и положила на колени.

– Мы зашли в тупик. Я не думал, что он поменяет решение, но сегодня вечером, когда ты была у Тунонов, пришла телеграмма. Вот, прочитай ее.

Отец взял со стола листок бумаги и передал Ноэми. Ее приглашали навестить Каталину. Поезд останавливался в Эль-Триунфо не каждый день, но по понедельникам – да, и они направят водителя на станцию, чтобы забрать ее.

– Я хочу, чтобы ты поехала, Ноэми. Вирджиль писал, что Каталина спрашивала о тебе. К тому же я считаю, что лучше с этой проблемой разобраться женщине. Может оказаться, что все это преувеличение и проблема кроется в их отношениях. Твоя кузина всегда была склонна к мелодраме. Возможно, она просто старается привлечь внимание.

– В таком случае, почему мы должны участвовать в этой мелодраме? – спросила Ноэми, хотя и считала, что со стороны отца вешать на Каталину ярлык мелодраматичной барышни не совсем правильно. Кузина рано потеряла родителей, но она тем не менее была нормальной, веселой девушкой. Разве что излишне романтичной, что для ее возраста вполне обычно.

– Письмо Каталины очень странное, – продолжил отец. – Она утверждает, что муж травил ее… еще она пишет о каких-то видениях. Не скажу, что я эксперт в медицине, но этого хватило, чтобы я разузнал о хороших психиатрах в городе.