Алина Реник - В лабиринтах вечности

— Ну, теперь тебя разобрало, фантазерка! Это всего лишь книга, — хихикнула Аня, мысленно улыбаясь своей маленькой хитрости, потому что Настя уже не плакала.

Она заворожённо поглаживала книгу. Насте так было приятно прикасаться к пергаментным страницам, чувствовать их шероховатость и необычайную теплоту — даже показалось, что книга, словно, обволакивая ее руку сияющим светом, затягивает в потусторонний мир — ладонь вот уже почти провалилась в эту мягкую, как растопленное масло, сияющую золотом, вязкую оболочку книги…

— Тьфу ты, и привидится же такое? — Настя дернулась и тряхнула головой, отгоняя наваждение, спросила:

— Знаешь, как по ней искать, как высчитывать?

— Ну, так… приблизительно, — замялась Аня, краснея.

Она, конечно же, не скажет, как настойчиво старушка пыталась объяснить ей весь таинственный ритуал, и, как она отмахивалась от назойливой старушки, которая так цепко вцепилась в ее локоть холодными костяшками, что пришлось выслушивать всю ту тарабарщину, что она несла. Аня слушала ее в пол-уха, потому что всё казалось бредом выжившей из ума старухи. Возможно, тогда Аня подсознательно чувствовала — эта ветхая книга для нее — вещь совсем ненужная, и, что она сыграет какую-то злую роль в ее жизни. А, возможно, было некое предчувствие — книга, как сказочный Камень Судьбы на развилке дорог, где ей нужно выбрать единственно верную дорогу, а всегда так трудно делать какой-либо выбор. Правда, этого Аня не знала, но ей отчего-то не хотелось даже слушать старуху, и уж тем более запоминать. Но старческое скрипучее бормотание проникало в сознание помимо ее воли — все эти магические столбики цифр, сложение и вычитание необычным способом, — воспринималось ею и всё отложилось в подкорке сознания и запомнилось. Возможно, сейчас она с удовольствием прослушала бы курс по «магическому летоисчислению» ещё раз, но, старушка осталась там, на пыльных улицах Ташкента. Придется как-то выкручиваться самой.

Аня тяжело вздохнула, покосилась на соседа. «И что это он так нам меня уставился, где он только взялся на мою голову», — подумала она, еще раз тяжело вздохнула и как можно бодрее произнесла:

— Ну, хорошо, Настена, ради тебя, могу попробовать! Мне и самой стало интересно! Как ты думаешь, хорошая я буду прорицательница? Да?! Тогда, давай… попробуем… — сказала она весело.

Аня выпрямила спинку, насупила бровки и, подражая ворожеям, томно пропела:

— Где и когда ты родилась, скажи, и я открою тебе тайну: кем ты была в жизнях прежних?

— Как где?! — недоуменно уставилась на нее Настя, — Как и ты — в 1965, с первого на второе мая, под Ташкентом, в горном поселке Чарвак!

— Всё! Всё, всё понятно, — зашептала новоявленная Сивилла, склоняясь над чудной книгой…

Даты записала на корешке авиабилета, зашуршала страницами, «что-то с чем-то» сверила, кивнула, мол, это то, что мне надо, с минуту посидела в задумчивости, уставившись в белую обшивку самолета, шевеля губами, и вновь кинулась шуршать страницами, сверяя какие-то там загадочные знаки. Священнодействие затягивалось…

Но когда ей казалось, что результат почти готов и она уже собиралась вынести свой «вердикт», как ее взгляд почему-то(!) остановился на усатом соседе. Теперь он непросто сверлил ее глазами, он испепелял ее взглядом! Аня осеклась…

…А он медленно, словно только этого и ждал, положил свою большую ладонь на книгу, и чуть приобнял Анну за плечи, и, заглядывая ей в глаза, при этом скалясь скабрезной улыбкой, произнес (как-то уж больно настойчиво он это произнес):

— Подожди, красавица, скажи сначала, кем в прошлой жизни был Я?

Аня замерла. «Что за мерзкий тип! Встревает в чужие разговоры…, прикасается ко мне…, смотрит… так…! Почему он так смотрит, какой все же… у него странный… тяжелый взгляд…» — думала она, чувствуя, как замедляются и тяжелеют мысли, будто превращаясь в тягучую черную смолу. И всё, что выудила из таинственной книги, тут же увязло в этой тёмной смоляной массе…

…Аня, глядя на него, тихо спросила:

— Где и когда вы родились…?

Мефистофель, почти впиваясь в нее немигающим взглядом, привлек к себе и что-то прошептал на ухо. Она слегка отстранилась, но смотрела на него, не мигая, по ее губам заскользила отрешенная улыбка… Неизвестно, чем бы это всё закончилось, если бы не Настя…

— Антик! Что с тобой?

Аня вздрогнула, — сразу исчезла смоляная, черная, липкая масса, — резко сбросила с плеча его тяжелую руку и, тряхнув черными прядками волос, стараясь больше не смотреть в темные глаза мусульманина, сказала: