Вики Филдс - Дом пустых сновидений [litres]

– Ну да, ты права, – подбирая каждое слово, ответила я, – кое-кто есть. – Я снова помолчала, и Скалларк нетерпеливо подняла руки, будто молясь всем богам, чтобы те поторопили меня с ответом. – Есть один человек, но это не та история, которой можно поделиться.

Выражение лица Скалларк сменилось с довольного на злобное быстрее, чем цвета на светофоре.

– Стой, ты серьезно? Собираешься скрывать от своей подруги подробности личной жизни? Ладно-ладно. – Она надула губы в притворной обиде и вышла из машины. Я выбралась следом за ней, поспешно объясняя:

– Нет у меня никакой личной жизни. И никого у меня нет. Это, в общем-то, и все. – Это все, чем я могу поделиться, – закончила я про себя.

– Так ты ему что, не нравишься? – Скалларк сложила руки на груди и, пока я вытаскивала свою сумку с заднего сиденья, сверлила мой затылок скептическим взглядом.

– Нет, я ему не нравлюсь, – сказала я, выпрямляясь.

– Почему ты выглядишь такой спокойной?! – посетовала она, раздраженно дергая вниз молнию на жилете. – Скажи мне, что мысленно швыряешь в его голову молнии!

– Мысленно я швыряю в его голову молнию, – со смешком повторила я, и Скалларк закатила глаза, на этот раз жалуясь богам на мое занудство.

Когда я обошла автомобиль и мы начали подниматься по лестнице, ведущей в дом, Скалларк схватила меня под руку, шепотом укорив:

– Ты должна была раньше сказать! Я начала думать, что у тебя депрессия.

– Я в порядке, – заверила я Скалларк и невольно вспомнила наш недавний разговор с доктором Сивер. Она тоже сказала, что у меня первая стадия депрессии. А ведь я всего-то попросила выписать мне лекарство от бессонницы.

– Ну так кто этот парень? Я его знаю? Это Крэйг? Если да, почему ты ему отказала?

Я заперла за нами дверь, спокойно отвечая на вопрос:

– Это не Крэйг. Это… кто-то другой. И давай закроем эту тему. Смысла обсуждать все это нет. Правда. Ничего не изменится. У меня нет депрессии. У меня ничего нет.

Скалларк шагнула вперед, выпустив меня из тисков и сжав вместо моего локтя лямку сумки.

– Не хочешь говорить – не надо, но я докопаюсь до истины. Не сегодня, так завтра.

Надеюсь, оно будет, это «завтра».

– Я поднимусь наверх, а ты поставь чайник, ладно? Вот. – Она проворно извлекла из сумки кулек с конфетами и едва не промазала, кидая его мне. – Это для детей.

Уклонившись от удара в голову, я направилась с конфетами на кухню. Ной как раз вылезал из чулана, неуклюже отпихивая с дороги консервные банки, скорлупу от грецких орехов и прочий мусор.

– Кажется, в доме завелся какой-то зверь, – сказал он, закрывая дверь на щеколду. – Мусорка опрокинута.

Я положила конфеты на стол, стараясь смотреть на Ноя не дольше обычного.

– Это для детей.

Меня сковала нерешительность – чувство, с которым я только начинала знакомиться. Мне хотелось одновременно уйти, но вот так сбежать, не сказав ни слова, казалось глупостью и ребячеством. И вместе с тем мне хотелось поговорить с Ноем, тем более что он смотрел на меня не отрываясь, и взгляд этот был красноречивее слов.

– Конфеты, – повторила я, подвинув к нему кулек.

– Я понял, – сказал Ной. В его голосе я услышала насмешку и подняла голову. Все было как обычно: футболка не по размеру, сползшая с плеча, штаны, низко висящие на талии, на ногах привычные тапки-собаки.

Все как обычно, но только не взгляд. А может, я и забыла, как он смотрит. В последнее время мы виделись лишь в те моменты, когда он нырял под стол, за диван или прятался в чулане с вареньем, желая скрыться от Скалларк или Альмы. В эти моменты он подавал мне знаки руками или присылал сообщение на мобильник с просьбой спровадить ту или другую.

Внезапно оказавшись с ним наедине, я замешкалась, и Ной понял, что мне не хочется уходить. Он встал рядом, и я облокотилась о столешницу, скрестив руки на груди.

Стоять вот так рядом было непривычно, странно и волнительно. В этот момент я почувствовала себя так, будто зависла на самой высокой точке на американских горках и вот-вот со свистом полечу вниз. То же самое ощущение было в тот момент, когда Ной меня поцеловал.

– Почему ты не чувствуешь себя счастливой?

Я так резко повернула голову, оторвав взгляд от его разодранной штанины, которую не помешало бы зашить, что чуть не свернула себе шею. Ной едва заметно приподнял брови. Я знала: ответ ему уже известен, но все равно сказала:

– Когда я возвращаюсь сюда, над дверью горит светильник.

– Дориан боится, что ты не найдешь в темноте его дом.