Александр Бушков - Степной ужас [сборник litres]

А лет двадцать спустя, в шестидесятые, поневоле пришлось вспомнить во всех подробностях. Сама жизнь заставила, чередой пошли примечательные события…

В большую моду вошли джинсы, в точности те самые, «форменные брюки», что тогда были на всей четверке. Молодежь в них чуть ли не поголовно щеголяла, и мужчины, и женщины. Я тоже со временем прикупил себе джинсы – говоря по-военному, для повседневного ношения. Мне тогда годочков было немало, на полпути от сорока к пятидесяти, но и жена, и сын с дочкой меня в конце концов убедили. Я и сам видел, что джинсы запросто носили не только мои ровесники, но и люди гораздо старше. Удобная все же вещь: и прочные, и гладить не надо, а если вытрутся, то это только модно. Для дачи одежды лучше и не придумаешь.

Девушки в массовом порядке закурили, и никто уже не считал их ни проститутками, ни шалавами, разве что особенно упертые старики. Правда, некоторые приличия все же соблюдали – старались не дымить на людях, на улице. Мы с женой однажды убедились, что дочка тайком покуривает, но потачки ей не давали, настрого предупредили, чтобы с цигаркой в зубах на глаза не показывалась. Совсем бросить и не пытались заставить – безнадежное дело…

Курили девчонки исключительно сигареты с фильтром – как и я. Когда они вошли в широкий обиход, я моментально узнал те самые «желтые цилиндрики с крапинками» – фильтры, ясное дело…

И машины… Сначала я только в западных фильмах видел такие, как две капли воды похожие на машину той четверки: одни прямые линии, те самые «коробки на колесах», которые мне в войну не понравились, а потом стал привыкать, когда сменилась автомобильная мода и появились новые марки совсем другого облика. А году в семидесятом у нас под названием «Жигули» стали выпускать итальянский «Фиат», и не осталось никаких сомнений: тогда у них были именно что «Жигули» самого первого выпуска, те, что позже прозвали «копейкой». Я сам, отстояв несколько лет в очереди, приобрел такую. После войны стал заядлым автомобилистом, в пятьдесят восьмом купил четыреста первый «Москвич», с него и пересел сначала на «копейку», а там и на «шестерку».

Девушки стали носить волосы распущенными – после того как во французском фильме «Колдунья» так появилась Марина Влади, тогда уже знаменитость. Вошли в широкое употребление и куртки из синтетики – разноцветные, яркие (теперь мне ясно, что и их «скатерка» была синтетическая).

Машина, сигареты с фильтром, магнитофон, портативная газовая плитка… Одним словом, настал момент, когда я уже не сомневался, что встретился с парнями и девчонками из будущего. Всё в эту мысль прекрасно укладывалось, как патроны в обойму, абсолютно всё. Их сытый, благополучный и беззаботный вид – а каким ему еще быть? То, что они говорили о сборах, а войны словно бы и не знали. То, что на фронт «никто не берет» – и неудивительно, потому что нет никакого фронта. Ручаться можно, они и не заподозрили, кто я такой – мне приходилось потом три раза бывать на сборах, и нас одевали в форму времен Отечественной, даже тогда, когда парадно-выходная форма стала совсем другой, повседневная долго оставалась той же самой.

Мои награды? Тоже ничего удивительного, что они не опознали их сразу и не поняли, к какому времени они принадлежат, – уже далеко не все молодые в наградах Отечественной разбирались. А впрочем, «Отвагу» и «Боевые заслуги» до сих пор дают, это «Славой» после войны больше не награждали… [9] Наш разговор происходил осенью 1986 года. Впрочем, медаль «За отвагу» вручается и сегодня, с нее только убрали надпись «СССР».

Самое занятное, я могу примерно определить, откуда они – ну, с разбросом в несколько лет. «Жигули» первой модели стали продаваться в семидесятом, а кассетные магнитофоны пошли в широкую продажу в первой половине семидесятых. Кассеты были гораздо удобнее катушек с лентой, и все, кто только имел возможность, очень быстро приобрели кассетники. А у них был именно что катушечный. Так что – первая половина семидесятых, не раньше и не позже.

Вот так получилось: они не усмотрели ничего шибко уж необычного во мне, а я – в них. Так и распрощались. Причем… Я, хоть и через двадцать с лишним лет, сообразил, кто они такие, а вот они, есть сильное подозрение, так и не поняли, кто я такой. Их ровесник, попавший на военные сборы, – вот и все…

Как так вышло, что времена совместились без всяких звуковых и световых эффектов, на которые богаты фантастические фильмы, я и не берусь гадать. Так вот получилось – насквозь обыденно, буднично. Посидели у одного костра – и разошлись. Точно так же не берусь гадать, было ли приключившееся со мной одним-единственным, уникальным случаем.