Дмитрий Тихонов - Чертовы пальцы (сборник)

– Вы явно не в себе. Подобное поведение здесь недопустимо. Вон тот молодой человек – вполне смирный, пусть он остается, а вам я рекомендую прогуляться и вернуться к началу рабочего дня.

– Боч? Какой еще боч?

– А? – впервые за время их разговора вахтерша выглядела сбитой с толку. – Что вы имеете в виду?

– Етеввид? – спросил Хармс с озабоченным видом. – Я не понимаю.

– Хватит передразнивать меня, – женщина звучала неуверенно, будто не знала, реально ли происходящее. – Я вас выставлю отсюда.

– Титпере ниватьме, – сказал Хармс сурово. – Асвыс влюотс!

Вахтерша открыла рот, чтобы ответить, но вместо этого поднялась из-за стола и, глядя прямо перед собой, вышла на улицу. Хармс подхватил Введенского и потащил его к лестнице, поскольку лифты еще не работали. Подъем предстоял трудный, однако помощи ждать было неоткуда. К счастью, Александр Иванович, похоже, начал понемногу приходить в себя, кое-как переставлял ноги и даже пытался держаться за перила.

– Мы дожили до утра, – констатировал он, выглянув в окно. – Неужели?

– Не знаю, – тяжело дыша, ответил Хармс и сплюнул прямо на ступени лестницы, чего никогда прежде и никогда после себе не позволял. – Проверим.

Они добирались до пятого этажа почти десять минут. Сорочка Хармса насквозь пропиталась потом. Его жокейская кепка слетела с головы между вторым и третьим, а твидовый пиджак пришлось скинуть на четвертом. К дверям Детгиза он подошел совсем запыхавшимся, сгибаясь чуть ли не пополам, но друга не оставил ни на минуту.

Едва отдышавшись, Хармс ввалился в редакцию, по-прежнему таща еле живого Введенского за собой. Они миновали большую комнату, плотно заставленную письменными столами художников, и направились в крошечную угловую каморку, которую Самуил Маршак сделал своим кабинетом. Он ждал их там, стоя у окна, с папиросой в зубах и усталой скорбью во взгляде.

– Доброе утро, – поприветствовал главный редактор двух детских поэтов. – Что стряслось?

Хармс опустил Введенского на стул, сам опустился на ковер рядом, сложив по-турецки ноги.

– Беда, – сказал он, утирая пот со лба. – Отдел Безвременных Смертей.

– И до вас добрались, – Маршак стукнул кулаком по столу, несильно, словно боясь кого-то разбудить. Лицо его, казалось, просто не могло выражать досаду или злость, и только крепко сжатые узкие губы выдавали напряженность и, конечно, хорошо контролируемый страх.

– Добрались, – подтвердил Хармс. – Взялись за Александра Ивановича.

И он подробно пересказал все события предыдущего вечера. Маршак слушал внимательно, иногда кивая, иногда бросая из-под очков пытливый взгляд на Введенского, потом спросил:

– Как же вы выбрались?

– Благодаря трусости, – мрачно пояснил Хармс. – Трусости и ничему иному. Я струсил. Завизжал, как женщина, едва увидев их, и бросился бежать. Хорошо еще, хватило соображения и сил захватить Александра Ивановича с собой.

– Они не пытались вас остановить? Как-либо помешать?

– Нет, – Хармс нахмурился, припоминая. – Нет, ни один даже не пошевелился.

– И вы не воспользовались кольцами?

– Не решился. Сами знаете, какие могут быть последствия.

– Знаю прекрасно. И восхищен вашей выдержкой.

Маршак замолчал, потом хмыкнул, вытащил из-за пазухи стальной портсигар:

– Папиросу?

Хармс ощупал карманы, горестно вздохнул:

– Похоже, трубку оставил на Съезжинской или где-то по дороге потерял. Так что да, спасибо.

– Александр Иванович?

Введенский рассеянно взглянул на портсигар, отрицательно помотал головой и вновь уронил ее на грудь. Маршак пожал плечами, подал Хармсу спички, потом закурил сам.

– В последнее время это творится везде, – сказал он, выдыхая едкий синеватый дым. – По всему городу. И в Москве тоже. Отдел Безвременных Смертей, Отдел Сломанных Судеб, Отдел Серой И Бессмысленной Жизни – все они, похоже, получили сверху приказ активизировать свою деятельность. Люди сходят с ума, кончают с собой, уходят в запои. Людей становится все меньше. Я думал, что удастся противостоять этому нашими книжками, нашими стихами, но то ли переоценил нас, то ли недооценил их – мы проигрываем. Сорок четыре веселых чижа не в силах побороть трагические случайности, дать ответы на вечные вопросы или подарить человеку новые возможности взамен утраченных.

– Что же делать?

– Если бы знал, я бы уже делал. Одно несомненно: сидеть сложа руки нельзя – рано или поздно они доберутся и сюда. И тогда нам всем конец, – Маршак сунул окурок в пепельницу, хлопнул в ладоши. – Хотите водки?