Глеб Соколов - Попрыгунчики на Рублевке

В доме было несколько спален. Скоро оказались в одной из них…

За маленьким чайным столиком и потом в постели Боккум, захлебываясь от эмоций, рассказывала ему про огромного в белом светящемся саване попрыгунчика. «Ведь он легко может перепрыгнуть через забор, оказаться здесь!» — несколько раз повторила она.

Бобби перестал размышлять о том, что случилось. Занялся делом, ради которого оказался здесь, на погруженной во мрак веранде.

Коротко и негромко, — его могло расслышать только очень чуткое, натренированное ухо, — Бобби свистнул… Затем еще…

Молодой мужчина уверен — тот, для кого этот сигнал означает очень многое, не заставит себя ждать и явится из темноты.

Тобби исчез. В постели с Боккум молодому мужчине было не до собаки. В дом пес заявился сидя на руках у хозяина, потом Бобби выпустил его. Теперь припоминал, что писательница, выйдя на минутку из спальни, которая располагалась на первом этаже, негромко хлопнула наружной дверью…

Вернувшись к новому знакомому, сказала: «Видишь: так увлеклись — войдя, не закрыли дверь».

Тобби вполне мог выскочить через нее. Куда делся потом?.. Песик ленив, редко отбегал от дома на большое расстояние. Борис посвистел еще. Прошла минута, Тобби не появился.

Спустившись с веранды в сад, — воздух по-прежнему был теплым, словно бархатным, ни малейшего ветерка, все вокруг застыло на ночь в особом, торжественном покое, — молодой мужчина двинулся между деревьев по дорожке, выложенной тротуарной плиткой.

В голове царил сумбур. «Уж не выдумала ли историю про попрыгунчика?! Полусумасшедшая нимфоманка, гоняющая на предельной скорости по ночному шоссе… Чуть не угробила меня и себя, а потом, чтобы оправдаться, сочинила невероятную историю про чудище в светящемся призрачным светом саване».

Ухо Бориса вдруг уловило какой-то шорох. Мгновенно повернулся на звук. Темнота… Шорох повторился, теперь более явственно.

События в загородном особняке Азино развивались настолько стремительно и лавинообразно, что потом, когда возникла потребность восстановить в памяти полную картину, никто не смог с уверенностью сказать, что и за чем следовало. Сперва Вадик осалил Василису, потом с грохотом и звоном разбившегося стекла были распахнуты двери, или все произошло в обратной последовательности? Раскрывшиеся створки приглашали на выложенную мрамором площадку перед домом. За ней начинался сад, заросший и темный…

Густо пахли кусты шиповника, шевелили ветвями японские вишни, чернели в темноте силуэты лип. Но Эрика, выбирая путь для своего отступления, не ощущала всей прелести летней ночи. Ей надо действовать стремительно…

На полу Виктор оставался лишь мгновения. Тут же поднялся на четвереньки, встал, вытянув руки с растопыренными пальцами, — словно так легче поймать жертву. Втянул носом воздух. Ноздри расширились.

Эрика поняла, что произойдет в следующую секунду. Завизжав, девушка запрыгнула на кресло. Крики, которыми зрители подбадривали миллиардера, казались ей ужасным ревом. В который раз безошибочно угадав направление, Виктор рванулся в ее сторону. Из его разбитой губы на подбородок потекла струйка крови. Но этого модель не видела: она стремительно вскочила с подушки на пухлую и широкую спинку. Тонкие, высокие каблуки туфель глубоко утопились в кожу. В следующее мгновение кресло перевернулось. Махмут по инерции летел на него. Удержавшись на ногах, Эрика резко обернулась, ухватилась обеими руками за спинку, с искаженным лицом толкнула кресло под ноги преследователю. Тот споткнулся об него, вновь потерял равновесие, с грохотом, вцепившись руками в кожаный валик, боком рухнул на пол.

Но от этого второго нечестного удара мощная энергия миллиардера только выросла. Моментально вскочил и рывком повернулся именно туда, где стояла девушка. На этот раз, вероятнее всего, это было случайностью, но Эрика испытала ужас и завизжала. Голос ее послужил Махмуту отличным ориентиром — он ринулся в атаку.

Вот в этот-то момент она, хотя по заранее обговоренным правилам игры это было запрещено, бросилась к широкой двустворчатой двери на улицу. Рискуя пораниться об стекло, налетела на нее сжатыми кулачками, локтями, грудью… Половинки здесь распахивались не внутрь, а наружу. С шумом они разлетелись в стороны. При ударе о кирпичную, облицованную керамикой стену стекло в одной из створок со звоном разбилось.

Задул легкий ветерок. Его порыв проник в залу особняка, прохладным дыханием освежил собравшихся людей.