Глеб Соколов - Попрыгунчики на Рублевке

Выхватив из-под балахона короткий остро отточенный нож, Соловейчик наугад ударил куда-то в темноту…

Наконец Теодора очнулась. Сквозь неплотные шторы в комнаты проникал свет раннего утра. Писательница встала с диванчика. Не глядя на труп, прошла через несколько комнат в гостиную. Села там в кресло возле стоявшего на столике телефона.

«Звонить поздно!.. Как я объясню, почему всю ночь труп провалялся в моем доме и я никому об этом не сообщила?» Она опять встала, вышла на улицу, обогнула особняк. Там, где вчера нанесла удар мужчине в тренировочном костюме, на цементе — засохшие следы крови. Окровавленный камень валялся тут же.

Боккум вернулась в дом, быстрым шагом прошла в гардеробную. Остановилась возле трупа девушки, еще раз поразилась сходству. Обшарив карманы покойницы, нашла паспорт, ключ на пластмассовом брелоке.

Погибшую звали Вика. Она была прописана не так далеко от дома Теодоры. Как-то писательница проезжала деревушку с названием, указанным в Викином паспорте, но с трудом могла вспомнить, как она выглядит. Шоссе пролегало чуть в стороне от ее обычных маршрутов. Заехала она на него, разыскивая дорогу к знакомым, которые жили в котеджном поселке километрах в десяти от ее дома.

Она вынула из дамской сумки паспорт, еще раз сверилась с адресом, который значился на странице прописки. Тот самый!.. Вот уже несколько часов она сидела в своем автомобиле, стоявшем на краю кювета с погашенными фарами и смотрела в самый конец проселочной дороги. Там за покосившимся забором стояла темная избушка.

Теодора приезжала сюда не впервые. Но каждый раз убеждалась: деревенский дом необитаем. То ли единственной его жительницей была та, которую Боккум закопала у себя в саду, то ли даже покойница давно уже не жила здесь. Соседние дома тоже стояли с черными окнами.

Наконец писательница решилась: она выбралась из салона своей «Ауди», неслышно прикрыла дверцу, включила сигнализацию и пошла вверх по проселку. Вот и калитка… Навесной замок, продетый в петлю, оказался открыт. Теодора просто сняла его и, чувствуя, как по спине бегут мурашки, прошла на участок.

Дверь, к которой вела заросшая дорожка, была заперта. Писательница вынула из сумочки ключ и вставила его в замок. Повернула. Дверь отворилась… Захлопнув ее, оказалась в темноте.

В избушке отчетливо пахло женскими духами. Возможно, та, которая ими пользовалась, была здесь недавно. Или, что не менее вероятно, запах сохранился с прежних времен. Если девушка, убитая в доме Боккум, была единственной, кто открывал окна в этом жилище, — с того дня, когда она ушла отсюда в последний раз, дом ни разу не проветривался.

В сумке у писательницы был припасен маленький фонарик. Теперь она включила его. Обстановка внутри домишки — убогая. Допотопная мебель, самодельные, сколоченные из грубо обструганных досок табуретки, обитые сверху клеенкой. Но везде чувствовалась женская рука… Теперь Боккум была уверена: Вика жила здесь. Одна.

Боккум подошла к стоявшему у стены старенькому холодильнику. Заглянула в него — коробка, в которой еще осталось несколько на вид вполне аппетитных пирожных, упаковка йогуртов, сок, пакет с булочками для завтрака… Теодора расслышала шаги слишком поздно…

Когда она отвернулась от холодильника, человек уже был в комнате.

— Знали бы все, где живет дочь Президента… — проговорил Тавурин, щелкнув выключателем. Комнату залил тусклый свет от висевшей под потолком слабенькой лампочки, закрытой к тому же пыльным абажуром из желтой пластмассы.

Восходящая звезда модельного бизнеса! Теодора давно мечтала, но до сих пор не могла с ним познакомиться, — был в точности, как на страницах глянцевых журналов.

Если бы не шок, который Боккум испытала, неожиданно увидев его перед собой, она бы обязательно совершила какую-нибудь ошибку: кинулась бы из избушки прочь, пролепетала что-нибудь идиотское, вроде «случайно здесь оказалась»… Но она молчала, не в силах от удивления раскрыть рта.

— Что, опять перебои с электричеством?.. Пригодился мой фонарик?.. Что-то ты не рада… — обиженно проговорил Тавурин и, пройдя мимо Теодоры, по-хозяйски распахнул убогую дверь, за которой оказалась маленькая комнатка. Во всю ее ширину, оставляя до стен не больше полуметра свободного пространства, стояла роскошная кровать, созданная вручную итальянской фирмой.