Кевин Хирн - Проклятый. Hexed [litres]

Мужчины в костюмах заглядывали под мебель и за картины, пытаясь выяснить, не спрятан ли там меч. Один из них доложил, что нашел в гараже много острого и тупого холодного оружия.

– А мечи? – спросил Гефферт.

– Пока нет, только ножи.

– Держите меня в курсе. – Он повернулся ко мне и спросил: – Мистер О’Салливан, не хотите ли рассказать, как вы провели вчерашний вечер?

– Ты не должен отвечать на этот вопрос, – вмешался Хал.

– Нет, все в порядке, – сказал я Халу и ответил Гефферту: – Я отдыхал с моей девушкой и песиком. Мы играли в бейсбол в парке, и я снял меч, чтобы он не мешал бить по мячу, ну, вы понимаете? И будь я проклят, к нам подобрался какой-то придурок, и когда я отвернулся, упер мой меч. Я был вне себя, мужик, и до сих пор злюсь. Если я когда-нибудь поймаю того, кто это сделал, ему придется иметь дело с моим кунг-фу.

– Но вы же говорили, что потеряли меч. А теперь утверждаете, что его у вас украли?

– Возможно, я что-то перепутал. Со мной такое случается. Я теряю чувство времени, когда вхожу в транс ниндзя, и не помню, что потом делал.

Рот детектива слегка приоткрылся, и он посмотрел на меня так, словно я говорящая слизистая плесень. Я опустил глаза и переступил с ноги на ногу.

– Возможно, дело в наркотиках, которыми я увлекался в молодости. Иногда я вырубаюсь.

Гефферт задумчиво кивнул, посмотрел на Хала и неожиданно прищурился.

– Мистер О’Салливан, а чем вы зарабатываете на жизнь?

– Тренировками ниндзя.

– Это главный источник ваших доходов?

– О, нет. Я владею книжным магазином.

Этот парень должен был знать, кто я такой. Мы с Халом судились с полицией Темпе из-за того, что они стреляли в меня в прошлом месяце – очень неприятный эпизод, вина за который полностью лежала на Энгусе Оге – они не могли выписать ордер на обыск, не проверив предварительно все, что у них на меня имелось.

– И насколько успешным является ваше предприятие?

Я проигнорировал вопрос и сфокусировал взгляд над его правым плечом.

– Мистер О’Салливан?

– Да? Что такое, мужик? Извините, я не врубился.

Гефферт заговорил медленно, чтобы я смог понять его вопрос.

– Вы зарабатываете много денег в книжном магазине?

– О, вы имеете в виду капусту. Да, мужик, у меня ее полно.

– Достаточно, чтобы платить очень дорогим адвокатам?

– Ну, да, – сказал я, показывая на Хала, – он же здесь стоит, верно?

– Но зачем владельцу книжного магазина такие адвокаты, как Магнуссон и Хёук?

– Потому что полицейские Темпе стреляют в меня без всякой на то причины и ищут в моем доме всякое дерьмо, которого у меня нет, а потом делают вид, что удивлены, когда видят, что у меня два уха.

Это заставило детектива стиснуть зубы, но, надо отдать ему должное, он ничего не ответил, лишь задал следующий вопрос:

– Вы говорили, что играли в бейсбол с вашим песиком. Речь об ирландском волкодаве?

– Да, но не с тем, что жил у меня раньше. Прежний сбежал и не вернулся. Этот новый. Он появился у меня всего две недели назад – он зарегистрирован, и у него сделаны все прививки.

Я проделал это, чтобы доказать всем, что мой старый пес – новый пес. И опять из-за Энгуса Ога: Оберона разыскивали из-за преступления, за которым стоял все тот же Энгус Ог. К счастью, гораздо легче получить новые документы на собаку, чем на человека. Бюрократы в Ветеринарном контроле не подозревают, что кому-то придет в голову оформлять фальшивые документы для своего питомца. Они берут у тебя заполненную форму и чек, а потом выдают набор блестящих блях для ошейника – и дело с концом.

– Где он? – спросил Гефферт.

– На заднем дворе.

– Могу я на него взглянуть?

– Конечно, как скажете. – Я указал в сторону задней двери, и Гефферт вышел в нее, чтобы посмотреть на моего нового пса.

«К тебе идет человек. Помни, ты – кроткий маленький парнишка, супердрессированный».

« Я его вижу. Он похож на продавца грузовиков. Я уже ему не верю. Однако я устрою представление и получу «Оскар» за кротость ».

Я выглянул в кухонное окно – Гефферт подходил к Оберону, и мой пес вел себя в полном соответствии с данным словом. Его хвост заметался по земле, он опустил голову и улегся на бок, подставив живот и шею – при этом его передние лапы болтались у груди. Эта собака никак не могла быть тем животным, которое разыскивала полиция за убийство паркового рейнджера.

«Вау, какое представление! Где ты научился так делать?»

Обычно Оберон извивался, когда ему чесали живот, а иногда слегка прикусывал мою руку. Он никогда не оставался неподвижным и пассивным, поскольку верил в то, что почесывание живота является интерактивным опытом.