Кевин Хирн - Проклятый. Hexed [litres]

– Мне тоже очень нравятся учащиеся колледжа. И я бы с удовольствием с ними выпил.

– Нет, Лейф, ты хочешь выпить их крови , а не с ними, и они это подсознательно чувствуют, потому что у тебя аура хищника.

Его показное поведение разобиженного мужа, находящегося под башмаком жены, исчезло, и он бросил на меня пристальный взгляд.

– Ты же говорил, что они не способны чувствовать мою ауру, в отличие от тебя.

– Нет, они это делают на бессознательном уровне. И они замечают твою непохожесть главным образом из-за того, что ты ведешь себя не так, как должен человек твоего возраста – каким они тебя видят.

– И на сколько я выгляжу?

– Ну… – Я оценивающе на него посмотрел, пытаясь отыскать морщины. – Я бы сказал, что тебе под сорок.

– Я выгляжу таким старым? Меня обратили, когда мне еще не исполнилось тридцати.

– Тогда жизнь была труднее, – сказал я, пожимая плечами.

– Пожалуй. Мне нужно поговорить с тобой о тех временах, хотя бы на протяжении часа.

– Конечно, – ответил я, закатывая глаза. – Но прежде позволь мне взять песочные часы и надеть отвратительную домашнюю куртку. Ты только себя послушай, Лейф! Ты хочешь не выделяться из толпы или нет? На протяжении часа? Так сейчас никто не говорит.

– А что тут такого?

– Это слишком формально! Тебе следовало просто сказать: «если ты свободен», а еще лучше – «если ты не занят».

– Но мне нравится стихотворный размер звучания «на протяжении часа», а потом я бы…

– Боги преисподней, ты говоришь белым стихом? Тогда нет ничего удивительного, что ты не в состоянии даже полчаса провести с девушкой из женского клуба! Они привыкли болтать со студентами, а не со специалистами по Шекспиру!

«Аттикус? Ты дома?»

Это был мой ирландский волкодав Оберон, который общался со мной напрямую при помощи телепатической связи. Вероятно, он находился по другую сторону двери и слушал нашу беседу. Я попросил Лейфа подождать немного и заговорил с Обероном.

«Да, Оберон. Я дома. Здесь со мной на крыльце Лейф, который ведет себя в полном соответствии со своим возрастом».

«Я знаю, я уловил его запах. Нечто вроде туалетной воды смерти. Однако я не стал гавкать, как ты просил».

«Ты хороший пес. Хочешь посидеть с нами?»

«Конечно!»

«Но я должен тебя предупредить, это может быть скучно. Лейф хочет поговорить, и он выглядит мрачным и нордически холодным. Возможно, у него какая- то эпическая проблема».

«Все нормально. Ты можешь чесать мне живот во время вашего разговора. Я обещаю не шевелиться».

«Спасибо, приятель. А я обещаю, что мы пробежимся после того, как он уйдет».

Я распахнул входную дверь, и из дома выскочил Оберон, не обращавший внимания на то, что его виляющий хвост наносил неслабые удары по предплечью Лейфа.

«Давай пойдем на озеро после того, как мертвый парень скажет «прощай». А потом в «Рула Була».

Он назвал свой любимый ирландский бар, откуда меня недавно изгнали.

Менеджер «Рула Була» все еще на меня сердится за то, что я увел у него Грануаль. Она была их лучшей барменшей.

«До сих пор? Но это же было так давно».

«Прошло всего три недели, – напомнил я Оберону. Собаки не слишком хорошо разбираются в вопросах времени. – Я позволю тебе побегать по полю для гольфа, и ты сможешь оставить себе всех кроликов, которых сумеешь поймать. Ложись, я почешу тебе живот. Мне нужно поговорить с Лейфом».

Оберон тут же повиновался и повалился на ступеньку между мной и Лейфом.

«На свете нет ничего лучше! Когда тебе чешут живот – это замечательно. Круче только французские пуделихи. Помнишь Фифи? Хорошие были времена. Очень хорошие».

– Хорошо, Лейф, теперь мой пес счастлив, – сказал я, почесывая Оберона. – Так о чем ты хотел поговорить?

– Все сравнительно просто, – начал он, – но, как и со всеми простыми вещами, чрезвычайно запутанно.

– Подожди. Ты используешь слишком много наречий. Следует говорить в самом деле и очень во всех случаях, – посоветовал я.

– Я бы предпочел так не поступать, ты уж меня прости. Раз я не скрываю свою истинную природу с тобой, могу я говорить, как мне хочется и удобно?

– Конечно, – сказал я, оставив при себе совет почаще использовать сокращения. – Сожалею, Лейф, ты же знаешь, я просто хочу помочь.

– Да, и я это ценю. Однако мне будет трудно, даже если не придется пропускать свои слова через фильтр безграмотности. – Он сделал глубокий, ненужный вдох, закрыл глаза и медленно выдохнул. Казалось, он пытался сосредоточиться и отыскать точку чакры. – Есть много причин, из-за которых мне потребуется твоя помощь, и много причин, чтобы ты согласился ее мне оказать, но это может немного подождать. Вот краткая версия, – сказал он, открывая глаза и поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. – Я хочу, чтобы ты помог мне убить Тора.