Ульяна Вяземская - Хозяйка проклятого поместья

А тут, как ни крути, положение в обществе, да и состояние, пусть и поредевшее, но приличное. Быстренько сыграли свадьбу. Была актерка безродная со сценическим псевдонимом Элиза — стала важная барыня Лиза Павловна.

Только семейная жизнь у них, конечно, не заладилась. Оно и понятно — люди все-таки разного уровня. Ей бы в облаках летать и по операм разъезжать. Где она ни появлялась, все внимание тут же на нее, а уж ухажеров вокруг и вовсе пруд пруди. Барину все это, конечно, было поперек горла.

Василий рассказывал, в Петербурге то и дело господа ссорятся. Барин будто бы грозится жену беспутную застрелить, а один раз даже расколотил о стенку дорогую китайскую вазу.

Вот и в этот раз приехали в Подстеново — барыня губы надула, а барин и вовсе мрачнее грозовой тучи. Василий сказал, у них там в Петербурге очередной скандал произошел. Будто бы Иван Сергеевич чуть ли не застукал свою жену с каким-то гвардейским офицером.

Три дня уже прошло с приезда, а господа так и не помирились. Барыня у себя в комнате заперлась и почти не выходит, а барин с самого утра пьет горькую и слуг гоняет почем зря. Давеча истопника велел выпороть за пустячную провинность.

Вспомнив об этом, Петька зябко повел плечами, словно ощущая над ними плеть, — а ну, как приспичит малахольному барину выйти прогуляться по парку посреди ночи? Кто его знает, чего ему с пьяных глаз захочется.

Подумал — и сглазил. Только впереди замаячило открытое место, лужайка, на которой когда-то был английский газон, как почудилась Петьке впереди какая-то фигура. Он парень был сметливый, тут же догадался в кусты отступить и притаиться. Тем более что ночь темная, ненастная, ни луны, ни звезд. Авось пронесет и барин его не заметит.

Тем более что тот, похоже, был занят своим делом и ничего вокруг себя не видел. Волок по лужайке какой-то тяжелый предмет. Сверток не сверток, мешок не мешок. Весил он, видимо, порядочно, хлипкому барину пришлось поднатужиться. «Да что же он такое тащит?!» — больно любопытно стало Петьке, и он, пренебрегая осторожностью, решил подкрасться поближе.

А тут как раз и тучи разошлись, стало посветлее, етька присмотрелся — и увидел страшное: покрывало, в которое был завернут предмет, на мгновение откинулось, и из свертка показалась белая женская ручка с бриллиантовым перстнем на пальце. Камень так и переливался в лунном свете. И в следующее мгновение тучи опять сомкнулись, потемнело, так что непонятно стало, то ли действительно видел, то ли померещилось.

«Барин барыню убил! Ой, батюшки!» — сердце у парня захолонуло. Хоть и видел он на своем веку всякое, мороз пробрал по коже. А главное, непонятно, что ему-то, Петьке, делать. Рассказать о смертоубийстве? Кто ж ему поверит?

Как добрался домой, Петька не помнил. Забрался на печку, накрылся зипуном, а зубы отстукивали замысловатую дрожь. «Сказать или не сказать? Сказать или не сказать?»

С этими мыслями и забылся нехорошим горячечным сном.

С утра мать его будила — не добудилась, видимо, простудился по мартовскому ночному холодку. Так барин и уехал без него Петьки. Уехал один, а барыню с того дня никто не видел. Поговаривали, что ненастной мартовской ночью сбежала она из поместья с любовником.

Правду о том, что произошло, знал один Петька да еще печник и каменщик Фрол, за которым спешно послали ночью. Но Фрол был глухонемой, что с него взять, такой если и увидел чего, никому не расскажет. Вдобавок в конце лета он и вовсе напился да и утонул в деревенском пруду.

Лет через пять барин Иван Сергеевич скончался — все это время он жил в Петербурге и крепко пил, так что неудивительно, что организм не выдержал. В имение он с той поры не приезжал ни разу, и господский дом стоял закрытый.

После смерти Ивана Сергеевича Подстеново в очередной раз поменяло хозяев — единственными здравствующими родственниками барина оказались пожилая вдова с дочерью. Лариса Степановна и восемнадцатилетняя Наталья Суздальцевы с удовольствием переехали в деревню, и у старого поместья началась новая жизнь. Мать и дочь на пару музицировали, варили варенье, выписывали из столицы журналы мод, собирали за своим столом всех видных представителей провинциальной знати. Очень скоро Лариса Степановна удачно выдала Наталью замуж, и та переехала из Подстенова в уездный город.

Вдова Суздальцева осталась в поместье одна. И с удивлением обнаружила, что без Натальи старый дом больше не кажется таким уютным. Как ни старалась Лариса Степановна бороться с хандрой, временами ей казалось, что в поместье творится какая-то чертовщина: по коридорам гуляют сквозняки, а двери комнат открываются и закрываются сами собой.