Джули Си Дао - Лес тысячи фонариков [litres]

– Это Нефрит, – Императрица Лихуа окинула свою дочь лучистым взглядом. – Белый Нефрит – я назвала ее так, потому что она столь совершенна и драгоценна для меня. Ее кожа чиста и бела, как снег зимой.

– Она прелестна, ваше величество, – сказала мадам Хун, и Сифэн впервые услышала искреннее чувство в ее сердитом грубом голосе. – Принцесса царской крови во всех смыслах этого слова.

Стоящий при дверях евнух возвестил о приходе Императора Цзюня, и Император вошел в спальню. На его красивом лице лежала печать усталости, но глаза сияли, когда он склонился над своей супругой и ребенком. Он тихо сказал несколько слов Лихуа, потом провел пальцем по атласно-гладкой щечке младенца.

На мгновение Сифэн представила себя на месте Императрицы, но с крошечным сыном на руках – наследным принцем, в котором течет ее кровь. Никогда прежде она не воображала себя в роли матери – младенцы казались ей слишком беспомощными, слишком зависимыми – но сейчас она видела себя в этой постели со склонившимся над нею, улыбающимся ей – своей супруге , своей Императрице – Цзюнем. Ее ребенок будет законнорожденным сыном, продолжателем его династии, о котором он так долго мечтал. Он будет проводить с ними целые дни, невзирая на важность всех прочих дел, и его интерес к ним не угаснет, как это случилось сейчас. Он уже отвернулся от Лихуа и Нефрит, приласкав их на прощание.

– Продолжайте сообщать мне о состоянии здоровья ее величества, – велел он упавшему перед ним ниц евнуху, после чего покинул комнату.

Императрица казалась безмятежно равнодушной к его безразличию и даже не заметила, как придворные дамы покинули спальню. Сифэн еще с минуту понаблюдала за ней и ее дочерью, заметив, что даже дышат они обе в такт. В сердце у нее пробудилась старая боль – тоска о чистой, всепоглощающей любви, не прячущейся и ничего не просящей взамен. Принцесса Нефрит еще ничего не совершила, она едва появилась на свет, но у нее уже были могущественный отец и готовая умереть за нее мать. Ей безраздельно принадлежала любовь Лихуа, и в ней текла унаследованная от Императрицы царская кровь, а у Сифэн никогда не будет ни того, ни другого, независимо от того, сколько еще сердец она съест.

– Все эти вещи, что мне пришлось совершить, чтобы быть здесь , – подумала она с внезапной, доводящей до сумасшествия ненавистью. Она лгала и несла потери, жульничала и убивала, а это крошечное, беспомощное и слабое создание безо всяких усилий со своей стороны родилось принцессой.

Лихуа резко подняла голову, как будто прочитав ее мысли. Безмятежное выражение ее лица резко контрастировало с лицом пронзительно визжавшей женщины, обвинившей ее в отравлении.

– Сифэн, останься на минуту, я хочу с тобой поговорить. На прошлой неделе я была очень больна. Я не отдавала себе отчета в том, что говорю.

– Вашему величеству нет нужды извиняться…

– Я не извиняюсь, – ответила Императрица с едва заметной улыбкой. – С некоторых пор я чувствую, что твое отношение ко мне изменилось. – Она вгляделась в лицо Сифэн и затем быстро перевела взгляд на ребенка, как будто желая очистить его с помощью этой крохи. – Но я надеюсь, что, как бы дурно ты ко мне ни относилась, ты не перенесешь эти чувства на мою Нефрит. Я знаю, что его величество скорее всего выберет тебя в качестве своей жены, когда я умру.

Сифэн была застигнута врасплох ее прямотой.

– Ты удивлена. Из-за моей хрупкости и деликатности ты полагала, что я к тому же глупа и бесхребетна и не замечаю, что творится вокруг меня. Мои родители совершили ту же ошибку. Да, Сифэн, я знаю, что Император имеет в отношении тебя серьезные намерения. Ты бы ему уже давно наскучила, если бы твои желания ограничивались стремлением прыгнуть к нему в постель.

Сифэн молчала, следя, как Императрица поглаживает крошечные совершенные пальчики ребенка.

– Роды были трудными, – сказала Императрица Лихуа. – Я ненадолго задержусь в этом мире и не прошу тебя любить мою дочь. Но я надеюсь, что ты не сделаешь ей зла.

Да, ты можешь надеяться . Для чего Сифэн понадобится никчемная дочь умершей царицы, когда она родит собственных сыновей?

Императрица еще раз пристально посмотрела на нее. В этот краткий миг Сифэн поняла, что то, что она ошибочно принимала за слабость, было на самом деле спокойной силой.

– Я никогда не оставлю Нефрит и буду наблюдать за ней, – тихо сказала Лихуа. – Если боги будут милостивы ко мне, я буду знать, в чьих сердцах есть добрые намерения, и я уберегу ее от зла.