Евгений Смирнов - Мир Стражей. Война Стихий. Луч во Тьме

— Ничего…, это не серебро, — сказал он.

Через дырки в окровавленной футболке было видно, как из тела вылезают пули. Одна за одной они упали на землю, а раны прямо на глазах затянулись. Артур зашипел от боли и жжения внутри.

— Чёрт, почему это всегда так больно…, - произнёс Артур.

Его глаза моментально вернули своё нормальное, человеческое состояние. Артём закрыл глаза и глубоко выдохнул. Блондин вышел из лифта, застёгивая куртку.

— Красавица, вызови Посвящённых, пусть заберут этот мусор.

Здоровяк нагнал своего напарника у выхода, заметив, как молодая девушка набирает спешно номер телефона.

— Ты мне скажи, чудила, у тебя же есть пистолет. Не легче было их перестрелять? — спросил Артём.

— Ствол с серебряными пулями я ношу для более серьёзных противников, которые могут мне навредить. А не эти…

— А помимо пистолета, серебряный нож.

— Мне трупов за спиной и так хватает. Так в Митрхоле подписано перемирие? — Артур остановился, взглянув на Артёма.

— Да, передышка…

— Для меня это шанс пожить дольше… Кстати, — блондин достал из куртки ключи и кинул другу, который ловко их поймал. — За рулём ты.

Машина плавно ехала по ещё нормальной целой дороге, а несколько секунд назад было ощущение, что я еду по танкодрому на запорожце. Я смотрел в зеркало заднего вида, держа в руках рюкзак. Там были спрятаны и очки, которых я… наверное, стеснялся. Но к линзам привыкнуть не смог, да и шиковать моя семья не привыкла.

За рулём был Антон. С того момента, как он меня подобрал, мой друг не проронил ни слова. Но при этом выглядел очень нервным, иногда глох на перекрёстках, слишком резко газовал.

— Я бы доехал и на автобусе, — нарушил я тишину.

— Кто-то должен объяснить твоей матери, что ты не виноват.

— Какая разница, Антох? Главное не то, что мы делали, а главное — какой итог!

— А итог в том, что ты слишком сильно рвёшься помочь!!! Да сделай ты сначала всё для себя и только потом помогай другим.

Я отвернулся в другую сторону. Всю жизнь я считал себя одиноким, двигался к совершенству, чтобы потом стать лучшим. Но я всё дальше становился от людей. Я был другим, и меня это всегда больно кололо в сердце. Всегда хотелось заниматься спортом, но не мог. Врачи запрещали из-за сердца и кучи другой ерунды.

— Я так не умею.

Машина вновь слишком резко затормозила прямо у моего дома. Дом с номером 13. С самого детства мне казалось, что судьба изящно надо мной издевается.

— Сань…

— Антон, ты не можешь меня понять. Как спортсмен, чемпион, первый красавец школы и душа компании может понять прыщавого ботаника, который даже на уроке физкультуры сидит на лавке, как освобождённый?

— Ну, причём тут это! Мы же с тобой друзья детства, Сань! Послушай меня…

— Ты не друг. Ты как старший брат, который вечно следит, чтобы я чего-то не натворил, — я открыл дверь и вышел.

Я слышал, как Антон пытается позвать меня, но я уже не обращал внимания. Внутри была жгучая обида. На кого? На себя. На жизнь и то, что я полный неудачник. На то, что я в этом обществе изгой, несмотря на все старания. Просто на то, что я другой. Я не помню, как зашёл в дом, как оказался в своей комнате, в которой висели несколько карт с раскопками моих родителей, и даже не помню, почему слёзы начали катиться с глаз… когда я перешёл эту грань. Я пролежал на собственной кровати, обнимая подушку до вечера.

Я не помню, в какой момент пришёл мой кот и пытался меня успокоить… Выглядел я, конечно, как настоящая тряпка, а мне было тогда целых семнадцать лет. Я мало чего помню с того момента. Помню лишь телефонный звонок, который вырвал меня из этого ада.

— Ты как? — заговорила трубка голосом Шепунова.

— Как в сказке.

— Давай съездим в одно место, развеемся?

— Ты же знаешь, я ненавижу клубы и дискотеки…

— Это не то. Верь мне, Шурик.

Я услышал, как на кухне гремит посуда и тяжело вздохнул.

— Ладно. Только сначала с мамой поговорю.

— Может я?

— Нет…

Телефон замолчал и в комнате лишь был слышно, как мурчит кот. Затем ожидаемо телефон снова заговорил:

— Через полчаса подъеду. Давай.

Я нажал на кнопку и положил телефон на стол. К сожалению, комнату без очков я видел лишь в общих чертах, потому пришлось их достать. На кухне ещё гремели тарелки, и что-то шипело на сковородке. Часы показывали половину шестого. Я посмотрел на кота и, улыбнувшись ему, вышел из комнаты и направился прямиком на кухню, но нерешительно остановился возле порога.