Альбина Нури - Пассажир своей судьбы [litres]

Потому что во всем должен быть порядок – так он сказал мне вчера. Я не знал, откуда мне это известно, но теперь был уверен, что по коридору бродит проводник. Вспомнился его облик – совершенно обычный, но вместе с тем неуловимо угрожающий, мрачный. В голове зазвучал гудящий голос, воскрешающий в памяти мысли о холодном северном ветре, что завывает за окном студеными ночами.

Проводник, который ходит ночью по вагону, будто вожатый в лагере, проверяющий, все ли ребятишки лежат в своих кроватях, – разве это не абсурд? Разве не полагается проводникам, как всем остальным людям, спокойно спать, пока нет остановки?

Любой пассажир имеет право хоть до утра проторчать в коридоре – проводнику не должно быть до этого дела. Однажды (мы тогда с матерью ехали на юг) у девочки, которая тоже путешествовала со своей мамой, среди ночи разболелся зуб. Она рыдала так, что перебудила всех вокруг. Ее мать побежала в купе к проводнице, чтобы спросить, когда будет ближайшая станция, можно ли выйти и купить таблетки, и еле достучалась, потому что проводница дрыхла без задних ног.

Шаги приближались. Если я собираюсь проверить, заперта ли дверь, и запереть ее, то это нужно сделать немедленно, другого шанса не будет.

«Но проводник может услышать возню с замком! – панически заорал внутренний голос. – Он ведь уже совсем близко!»

Не услышит, если щелкнуть замком в тот момент, когда он открывает или закрывает другую дверь. Мысль была здравая, и это придало сил.

Я вновь откинул простыню, встал босыми ногами на коврик, который когда-то, наверное, был мягким. Теперь ворс стерся, и коврик облысел. Пробравшись к двери, я положил ладонь на замок.

Прохладный металл студил кожу. Дверь оказалась не заперта, и я возблагодарил небо за то, что мне хватило решимости встать и проверить это. Прислушавшись, я стал ждать.

Со стороны, если бы кто-то мог видеть меня, наверное, я являл собою уморительное зрелище: здоровенный лоб испугался злого дядю проводника и крадется на цыпочках, стараясь не дышать.

Но я ничего забавного в происходящем не видел и никогда в жизни не был более сосредоточен на том, что мне предстояло сделать. Слух мой обострился – возможно, еще и потому, что глаза почти ничего не видели.

Шаг – приготовиться! Звук отъезжающей двери – мой шанс. Дверь заскользила, и в тот же миг – потрясающая синхронность! – замочек защелкнулся, обещая сохранить мою тайну, уберечь меня от проводника.

«Все порядке, я смог, справился, все хорошо», – уговаривал я себя, тем же маневром отходя от двери и возвращаясь в постель. Лег на бок, лицом к стене, и замер. Закутавшись в простыню, лежал и дрожал, как щенок, выброшенный из дому в дождливую погоду.

Проводник подходил все ближе, но теперь бояться мне было нечего (а может, этого не стоило делать изначально, я сдуру навоображал себе всякой ерунды?). Он должен был убедиться, что дверь заперта, и пройти мимо.

«Убирайся! Вали отсюда!» – кричал я про себя, вкладывая в эти слова всю силу убеждения, на какую был способен. По-моему, мысли были такие громкие, что позволяли себя услышать.

Шаги замерли возле нашей двери.

Я перестал дышать. Ладони непроизвольно сжались в кулаки, все тело задеревенело.

«Пройди мимо! Пройди мимо!»

Но проводник медлил. Стоял там, за дверью, и не желал двигаться дальше. Мысленным взором я видел его: форменный темно-синий костюм, застегнутый на все пуговицы, гладко выбритый подбородок, ледяной немигающий взгляд, устремленный прямо перед собой. Губы, так плотно сжатые в узкую линию, что почти исчезли с лица.

Он стоял, смотрел и – видел меня сквозь дверь? Меня – скорчившегося, сжавшегося в комок на своей полке, трясущегося от страха и дурного предчувствия, уже не отличающего сна от яви…

«Все это тоже может оказаться сном? Может же?»

А в следующую минуту дверь легко отодвинулась в сторону. Отъехала, словно не была заперта, словно я не дрожал от ужаса, пытаясь как можно тише и незаметнее закрыть ее на замок!

Запоры и засовы нипочем тому, кто действительно хочет оказаться внутри, подумалось мне. Сам не понимаю, как удалось сдержаться, но только я не издал ни звука и не оглянулся на дверь.

Темное купе затопил желтоватый свет: в коридоре были включены лампы. Веки мои дрожали, и я был рад хотя бы тому, что лежу не на спине, а на боку, да и простыня натянута высоко, так что проводник может видеть лишь мою макушку.

Вот только если он вправду способен прозревать сквозь преграды, то эти уловки просто смешны, он отлично знает, что я не сплю.