Тимофей Печёрин - Паранойя

Вот скажем, если бы ты с месяц походил в секцию бокса — решился бы ты после этого выйти на ринг против профессионала? А то и чемпиона? Нет ведь. Потому что заранее знал бы, чем такой поединок закончится.

Но тогда почему же ты решил, что сможешь в одиночку, как сейчас модно говорить, «поиметь Систему»? Переиграть целые корпорации и банки, спекулируя акциями и надеясь сэкономить на выплатах по ипотеке, выбирая по ней якобы фантастически-выгодные условия. Ну да, для кого-то валютная ипотека и впрямь фантастически выгодна. Для тех, кто тебе ее дал. Вон, какой навар получили просто на разнице курса. А кабы в возможности навара сомневались — думаешь, стали бы вообще ее выдавать, да под низкий процент? Нет, ибо не все вокруг такие придурки как ты.

Наконец, ты придурок трусливый. Даже с пистолетом в руках то сзади подкрадываешься, то в темноте прячешься. Боишься показаться на глаза мне, безоружному. И придурок наивный. Или просто узко мыслишь, дальше собственного носа не видя. Вот если любимая футбольная команда проиграет, ты кого винишь — неужели спортивного комментатора? Как ты сам любишь говорить, отвечать необязательно.

Но соль в том, что команда проигрывает из-за неумения играть или из-за того, что соперники сильные попались. Ну а ты проиграл… я уже сказал, почему. Потому что придурок. А я — по большому счету тот же комментатор. Лишь рассказываю о происходящем на стадионе под названием Экономика или Мировой рынок, но сам на это происходящее не влияю. Ладно, может и влияю, но до того ничтожно, что если в одной из команд играют любители или просто придурки, то помочь им выиграть я не способен при всем желании.

Ну и, последнее. Доказательство, так сказать, от противного. Вот, допустим, убьешь ты меня. И что? Даже полный придурок должен понимать, что ни долг никуда не денется, ни работа высокооплачиваемая с неба не свалится. Что тогда остается? Злорадствовать, что я лежу с вышибленными мозгами и никого больше не обману, лапши ни на чьи уши не повешу?

Так вот, дорогой мой глубоко неуважаемый придурок! Даже в этом случае радоваться тебе предстоит недолго. Ровно до того, как и на телевидении и в журналах найдут мне замену. Был, значит, Зеленовский — будет какой-нибудь… ну, Красноперенко, например. И будет нести с экрана и с журнальных страниц ровно то же, что и я. Почему, спросишь ты? Да потому что все остальное в этом мире останется на прежних местах. Включая, увы, тебя.

И что тогда ты сделаешь? Захочешь убить и этого тоже? А потом следующего? У-у-у, боюсь, патронов не хватит.

— Вот да, — голос в темноте вздохнул, — не хватит… на вас, гадов. Вот это действительно, правда.

И дуло пистолета медленно, неохотно опустилось.

9-13 января 2018 г.

«Тук! Тук-тук-тук…»

Федя покрутил краны, ослабляя поток воды из душа. А с ним и тот шум, который она издавала. Прислушался… нет, ему не показалось. Снаружи, за пределами душевой (совмещенной с туалетом, но почему-то называемой ванной) действительно кто-то стучал. Кому-то понадобилось попасть в эту комнату общаги, которую Федя делил еще с двумя студентами. Другого объяснения в голову не приходило, поскольку оба соседа с утра отправились на занятия. Оставив комнату в почти полном Федином распоряжении.

«Тук-тут-тук-тук! Тук-тук-тук!»

Что показалось странным, так это сам стук. Какой-то он был непривычно звонкий и легкий. Как будто стучали не в дверь и точно не по батарее. А… неужели по оконному стеклу?!

Приоткрыв дверь душевой, Федя высунулся наружу и шепотом ругнулся, поразившись своей сообразительности. В окне маячила физиономия пятикурсника Ярика Савельева, известного также как «легенда Физтеха». И тот факт, что окно в этой комнате выходило на лоджию, не делал присутствие Ярика по другую его сторону более объяснимым. Пятый этаж как-никак.

— Я… сейчас, — буркнул Федя, махнув рукой.

Наскоро обтершись полотенцем, он так же поспешно натянул трусы и футболку. Потом, секундочку помешкав, накинул еще пуховик. И только после этого отворил дверь, ведущую на лоджию.

Хоть и не баловали коммунальщики общагу избытком тепла — что в батареях, что в водопроводе — ну так и снаружи стоял отнюдь не май-месяц. А декабрь, когда зима не просто близко, но уже подошла вплотную и тянется к тебе со своими жгуче-леденящими поцелуями. Таким вот леденящим Феде показался воздух, прорвавшийся с улицы, на контрасте с горячим… ну, почти горячим душем.

— Ты это… как туда попал-то? — первым делом спросил Федя, обменявшись с Яриком рукопожатиями.