Тимофей Печёрин - Паранойя. Сборник

Настроение у Василия было отвратительное. Как раз под стать серому осеннему утру — с мокрым асфальтом, лужами и, конечно, грязными брызгами, летящими из-под колес мимо проезжающего транспорта.

С другой стороны, если бы вздумалось Василию составить список причин, опустивших в то утро его настрой ниже уровня канализации, то, собственно, погода расположилась бы где-то в нижней части. Венчала же список наверняка бы участь верного «форда».

Ничего страшного, тем более фатального с машинкой Василия, правда, не случилось. Но все равно пришлось отдать «форд» в ремонт — дабы мелкие неполадки не переросли в серьезную, а то и безнадежную поломку. А самому пока пользоваться услугами общественного транспорта. В автосервисе уверяли, что управятся не больше, чем за неделю. Только вот, как мудро заметил еще Эйнштейн, все относительно. Особенно время. А коль транспорт общественный в городе слыл далеко не конфеткой, то и неделя пользования им обещала стать самой длинной в жизни Василия.

Чтоб понять это, ему самому хватило уже первой поездки. Хотя какая уж там поездка — это, с налетом мещанского комфорта, словцо менее всего подходило к сорокаминутной толкотне в переполненном салоне. Среди уставившихся в смартфоны и заливающих уши музыкой малолеток, каких-то уже с утра подвыпивших нищебродов с замашками гопоты, понаехавших откуда-то с юга работяг, явно незнакомых ни с парфюмерией, ни с русским языком, ну и, конечно же, вездесущих пенсионеров.

Эти, последние, вымораживали Василия пуще всего. И не только потому, что не раз и не два он видел, как какая-нибудь бабка с прытью скаковой лошади подбегает к автобусу на очередной остановке. Подбегает, заскакивает в салон… и начинает демонстративно так ковылять, еле переставляя ноги и оглядываясь на других пассажиров то с жалобным видом голодного котенка, то с выражением осуждения и неутоленной справедливости. И, разумеется, с немым вопросом: а не уступит ли кто-нибудь место несчастной пожилой женщине, которая едва держится на ногах?

Нет, главная причине неприязни Василия была в другом. Он не понимал, какой смысл этим бабкам (и менее многочисленным дедкам) нигде не учившимся и не работавшим, прямо с утра куда-то тащиться, заполняя автобусные салоны и давя на жалость другим пассажирам. То есть, наверняка свои резоны были и у пенсионеров, но лично Василию, например, казались пустяками. И оттого сочувствия не внушали ни грана.

Вот, например одна бабка узнала от другой, что где-то на другом конце города можно купить молока дешевле на целый рубль. И теперь за молоком специально через весь город ездит. Или к сотне уже имевшихся недугов и недомоганий какого-нибудь дедули добавился (вроде бы) сто первый. Значит, ясен пень, надо оному дедку справиться на этот счет у врача — к которому опять-таки приходится ехать через весь город. Или через полгорода. Ну да почему бы и не съездить? Коль работать не надо, дети давно уже взрослые, время девать некуда, а проезд в общественном транспорте — бесплатный.

Благодаря последнему обстоятельству можно было и вообще без всякой причины по городу поколесить. Ну, если надоело пялиться в зомбоящик и захочется каких ни на есть новых впечатлений. Бабки-дедки вправе были хоть весь день мотаться туда-сюда между конечными остановками избранного маршрута — никто ни слова противного таким «путешественникам» сказать не мог. А главное, никакого ущерба для кошелька.

«Хотя, конечно, брехня это все, — с раздражением думал Василий, вися на поручне и поглядывая в заляпанное грязью окно автобуса, — какой к чертям бесплатный проезд? Нет ничего бесплатного! Все на свете чего-то да стоит. Вопрос в том, кто это оплачивает… и за кого. А кто на самом деле платит за проезд этих старушенций, ежу понятно. Я и плачу… вернее, такие как я. Те, кто еще платит налоги в этой стране!»

В общем, неудивительно, что добравшись, наконец, до своей остановки, выходил Василий из автобуса, вздыхая с облегчением. Но радоваться, тем паче, расслабляться было рановато. Застраивалась эта часть города плотно, гораздо плотнее, чем были натыканы остановки автобусных маршрутов. Так что до здания бизнес-центра, где проходили рабочие дни Василия, даже от ближайшей остановки нужно было пройти не менее полкилометра. Ничтожная вроде бы дистанция… но не для того сорта работников, чья привычная поза — положение сидя. Хоть на сиденье в любимом «фордике», хоть в офисном кресле, а хоть и дома на диване, с планшетом или смартфоном в руке. Проще говоря, не для таких как Василий. Людей, к перемещению на своих двоих непривычных.