Андрей Агафонов - Черная моль [CB]

Заставка Fox News.

Дональд Трамп с красным довольным лицом говорит с экрана:

— Как мне только что сообщили, прекратил свое существование печально известный Комитет Трехсот, он же Бильдербергский клуб. Эти люди сосали из нас кровь много десятилетий. Они считали себя крутыми. Они думали, что элита. Я не вижу потрясений на фондовых рынках. А знаете, почему? Потому что больше нет фондовых рынков. Ну, кто теперь папочка?

Ты, ты и ты! Кам ту дэдди! Трамп хохочет, становясь багровым.

Звучит выстрел. Разбитый пулей экран мгновенно темнеет.

Перед экраном мелькает чей-то темный силуэт.

— Не знаю, в курсе ли ты, что летучая мышь живет пятнадцать лет, а обычная — от силы год. При этом летучая мышь вовсе не мышь, она просто так называется. Они вообще не похожи. Всем плевать, потому что никто не видит летучих мышей, даже когда они у тебя над головой. Даже когда они живут в твоем доме.

Но есть ученые, Питер. Ученым все интересно. Вот был такой изобретатель Хирам Максим. Твой соотечественник. Хотя родился американцем. Это как те белые лошади, которые рождаются черными.

Так вот, Максим много чего изобрел, кроме пулемета. Например, мышеловку. Но ему этого показалось мало, он начал копать дальше. И обнаружил, что летучие мыши ни черта не видят в темноте. Но как же они тогда узнают, куда лететь, подумал он. И предположил, что они пользуются эхолокацией.

Потом другой ученый, итальянец, которого звали Ладзаро Спалланцани, решил проверить это на практике. Он выковырял нескольким летучим мышам их крохотные злобные глазки и запустил в темную комнату с остальными зверьками. И выяснил, что слепые летучие мыши ориентируются ничуть не хуже зрячих. Чем блестяще подтвердил гипотезу Хирама.

Мне нравятся ученые. Они что-то делают, потому что у них есть на это причины. Они узнают новое, потом применяют это новое на практике. Ты понимаешь. Синильная кислота, пластик, расщепление ядра. Все, что движет нас вперед.

Логан немного отпивает из бокала.

— Но есть еще темные люди. Суеверные, тупые крестьяне. И потому что они тупые, они злобные. И потому что они злобные, они боятся сглаза, верят в приметы и живут в ожидании чуда. Украинские и польские крестьяне, когда ловили летучих мышей, прибивали их к стене над дверью. На удачу. В этом не было никакой логики. Бедных тварей просто брали и прибивали к стене. Живьем.

Хотя по большому счету, какая разница несчастной летучей мыши, умрет ли она ради науки или потакая чужому безумию?

Что скажешь, Питер?

Логан с бокалом отходит от стены, на которой распят Питер Флеминг. Трехдюймовые гвозди вбиты в запястья и пятки посла Ее Величества. Из-под рыжих бровей с неукротимой злобой смотрят налитые кровью глаза.

— Впрочем, ты можешь ничего не говорить. Мне все равно не интересно. Мне просто нравится смотреть, как ты висишь.

Заголовки английских таблоидов: «Типично турецкое убийство», «Licence to kill Fleming», «Аллах и Трамп одобрили это», «Турецкие сладости и гадости», «Reject Erdogan!», «Питер Флеминг умирал три дня!», «Oops, they did it again. Американцы убили посла в Турции… опять», «It means WAR».

На фотографиях — прибитый к стене Флеминг с головой, склоненной к правому плечу, шляпки окровавленных гвоздей крупным планом, рыдающая жена с кудрявым сынишкой, злобно оскалившийся Эрдоган с застывшей на нижней мясистой губе капелькой слюны, внезапно танки.

— Все наши знакомые имеют склонность как-то причудливо умирать, — говорит граф Елене, сидящей напротив него за большим столом.

— Марко, — с легким укором говорит Елена. — Это цинично.

На ней красное платье из очень тонкой ткани. Граф делает вид, что не слышит:

— Джулиан, Паоло, Питер… Какое совпадение, все твои любовники.

— О, дорогой. Я думала, Питер твой любовник!

Граф поднимает глаза, видит ее смеющийся рот, очерченную платьем грудь. С грохотом отодвигает стул. Елена смотрит на него с веселым изумлением.

— Ты! — он внезапно чувствует, как горло сжимает спазм. — Ты не должна!..

Его тело сотрясает мучительный внезапный кашель. Елена встает, в ее глазах тревога:

— Что с тобой, Марко?!

Граф машет рукой, показывая — не подходи. Другой рукой он держится за край стола. Его лицо багровеет.

Елена берет со стола колокольчик и звонит.

— Да, синьора, — в двери появляется мажордом.

— Иль конто э малато, Джеронимо. Дотторе, ди пью!

Элитный кондоминиум в Чикаго, лифт открывается на шестом этаже. Двое в масках Трампа, полностью скрывающих лица, звонят в единственную дверь на площадке, с номером 603.