Андрей Агафонов - Черная моль [CB]

Сразу за забором — поросший бурьяном пустырь, бурьян настолько высок, что с дороги почти не представляется возможным увидеть огромный, явно заброшенный отель.

Через анфиладу арок кортеж попадает на площадь у главного здания отеля. Из бронированных лимузинов и джипов, подавая руки телохранителям, кое-как выбираются самые могущественные люди мира.

Распахиваются входные двери четырехметровой высоты. Под сводами роскошного вестибюля мечутся стайки летучих мышей.

Парень и девушка идут по дороге в полях. Парень худой, чернявый, с голубыми глазами, жадно посматривает на девушку, она угрюмо смотрит прямо перед собой.

— Долго еще идти?

— Я тебя не просила.

— Лейла!

— Что?

— Почему ты такая?

На девушке полотняное платье с завязками спереди, смуглая грудь колеблется, черные глаза презрительно сужены, губы сжаты. Парень отстает, чтобы посмотреть на ее задницу. Лейла тут же оборачивается и вспыхивает:

— Хаким!

Он виновато разводит руками. И ускоряет шаг.

— Долго еще?

— Потерпи.

В конференц-зале гости отеля Mardan Palace занимают места за большим овальным столом из красного дерева. Рядом с Киссинджером садится Абу Ахмет аль Сафер в фантазийной военной форме от лучших итальянских модельеров. Он по-хозяйски кладет руки на стол и чуть разводит их в стороны, заставляя Киссинджера слегка поморщиться и отодвинуть рукав с белоснежной манжетой и золотой запонкой.

С противоположной стороны стола Абу Ахмету учтиво кивает Логан. Абу Ахмет отвечает еле заметным движением головы. Затем показывает глазами на двери в зал, где в очередной раз происходит что-то неприличное с участием Питера Флеминга. Слегка пьяный рыжий посол пытается проникнуть в зал, но его вежливо оттесняют за пределы. Логан пожимает плечами.

Высоко над столом почти бесшумно завывают кондиционеры и беззвучно вопят летучие мыши.

Лейла открывает дверь домика, заставленного какими-то ящиками, проходит сквозь не останавливаясь, выходит через заднюю дверь и направляется к сараю. Хаким идет за ней.

На мгновение он слепнет, попадая из солнечного дня в сумрак. Зажмуривается, открывает глаза и видит Лейлу.

Золотые полосы лежат на сене, золотые лучи гладят ее шею.

Он подходит к ней. Она поднимает глаза. Хаким берется за тесемки на платье. Она отступает на шаг. Ближе к сену.

Он снова подходит. Снова берется за тесемки. Распускает их. Лейла стоит неподвижно. Он сдвигает ткань с ее плеч и спускает платье к поясу. Лейла с голой грудью стоит прямо и смотрит на него.

— Ты хочешь? — хрипло спрашивает он.

— А ты? — она чуть улыбается.

Он берет рукой ее правую грудь, мнет ее, затем наклоняется и обхватывает губами сосок.

Она гладит его по голове и увлекает вниз, за собой, на мягкое золотое сено.

— Мы сегодня обсуждаем одну простую вещь, — медленно, делая значительные паузы, говорит аль Сафер. — Создание фейкового халифата в целях дискредитации всего движения политического ислама. Этот позорный шаг чистой воды авантюра, предпринятая людьми, не имеющими ни малейшего представления о ближайшем будущем. И если мы с этим сегодня не разберемся и не придем к общему соглашению, то я обещаю, что ближайшее будущее настанет в первую очередь для этих людей, и оно не будет светлым, оно будет очень и очень мрачным.

— Мы воздерживаемся на наших заседаниях от подобной риторики, мистер аль Сафер, — вмешивается Киссинджер. — Я тоже не вижу необходимости в заигрывании с нашими врагами таким образом, но мы здесь все люди дела и должны обращаться друг к другу соответственно.

— Однако позвольте заметить, что ваша риторика мало отличается от риторики вашего мусульманского друга, Генри, — ядовито замечает принц де Ларошфуко-Монбель. — Вы уж меня простите, достопочтенный Абу Ахмет ибн Аль…

Аль Сафер лениво усмехается в ответ на очевидную попытку его оскорбить.

— Но ваши угрозы и риторика Генри по сути явления одной природы. С чего вы взяли, что можете судить, кто является врагами, а кто нет? Вы состоите в Консультативном Комитете? Принимаете решения? Вы вообще приглашенная фигура. Вас коробит от того, что кто-то посягнул на вашу узурпацию Учения пророка? Мы деловые люди, и знаем, что пророков не существует. С практической точки зрения я не вижу причин, почему бы не быть двум, пяти или десяти халифатам. Мы же не пеняем католикам за то, что у них есть не только иезуиты.