Айя Сафина - Нина. Книга 1. Проклятый дар

– Доктор, – пробубнил Остап, кивнув.

– Как она? – спросил Калев, отодвигая металлическую планку с окна.

– Странная сегодня…

Остап не понимал абсурдность ответа. Нина уже давно стала синонимом странности, и не было надобности лишний раз упоминать об этом.

– Весь день спит, – продолжил Остап.

– Она ела?

– Нет. На завтрак не пошла, на обед тоже. Я принес ей поднос.

Калев уже заметил поднос с остывшим обедом. Нетронутым.

– Она в порядке, – сказал Остап. – Сестра осматривала ее после обеда. Сказала, что все в норме. Я не стал Вас звать.

Калев продолжал смотреть на Нину. Она лежала на кровати, свернувшись калачиком к стене. Разумеется, она слышала их. Калев был уверен, что она не спит. При других обстоятельствах он, может быть, и зашел к ней, поговорил, поинтересовался, что не так. Но не сейчас. Он вдруг понял, что ему и так все ясно.

Калев вернулся в кабинет, оставив Нину на железной кровати, а Остапа – с журналом. Он более не хотел вмешиваться в ее жизнь. Пачкать руки или пытаться помочь? Он уже и не видел разницы между этими сторонами. Хочешь уйти? Не буду тебе мешать.

Калев плюхнулся в кресло. Утренняя апатия так и не прошла, он едва мог взяться за ручку. В голове была лишь одна мысль, одна проблема, и он должен был ее решить.

Калев достал телефон.

– Привет, старина! – послышался голос Эрика. На заднем плане играла музыка. Кажется, он был в ресторане.

– Завтра, – тихо сказал Ян.

Эрику пришлось закрыть ухо, чтобы лучше расслышать друга.

– Завтра ночью, – услышал он в трубке.

– Понял, – ответил Эрик.

Связь оборвалась.

***

Ночью небеса разверзлись. Хоть Ян и был далек от религии, только так он мог описать начало грозы. Она была по-настоящему свирепой. В непроглядной тьме невозможно было разглядеть цвет неба, но как только молния пронзала его яркой стрелой, плотная стена черных туч извивалась точно ядовитые змеи, отравившие звездное небо. Ливень начался резко и внезапно. Это была одна из тех ночей, когда лежишь под одеялом, слушаешь завывания ветра, стук веток о стекло, гулкий грохот в небе, дробь ливня и понимаешь, что ты счастливчик, потому что спрятан в надежной теплой бетонной коробке.

Лечебница давно спала. Странно, но гроза действовала успокаивающе даже на самых буйных пациентов. Видимо, они тоже были рады тому, что спрятаны от природного гнева.

Калев сидел в читальном зале. Свет потушен, мобильник на беззвучном режиме. Сегодня он должен быть призраком. Читальный зал выходил на террасу одного из дворов, который граничил с густой лесопосадкой. Это был идеальный вариант для побега. Ян даже обрадовался нахлынувшему ливню, ведь это отличный союзник для тех, кто хочет остаться незамеченным.

Ян взглянул на часы: два тридцать пять. Эрик опаздывал на пять минут. Хотя Ян до сих пор не понимал, почему назначил именно это время для встречи. Почему не ровный час, а именно с минутами? Эрик, наверняка, тоже подумал об этом. Калев издал легкий смешок. Все было ненормальным, и он походу сам становился таким же. Потерев лицо и встряхнув кисти, Ян пытался успокоить нервы, но предательская ложка, под которой сосет в кризисные моменты, продолжала стучать по его нервам.

Они хотят сохранить это в секрете. Но, как известно, секрет, известный двум, уже не секрет. А тут замешаны, по крайней мере, четверо! Патологоанатом Исаак был крайне удивлен просьбой Яна сочинить фальшивый протокол вскрытия. Но когда узнал о том, что Калев хочет гипотетически убить Нину Эстер, ободрился. Жена Исаака – медсестра в этой же лечебнице, была одно время назначена к Нине. Но уже через неделю Нина накинулась на нее и укусила плечо, оставив говорящий шрам от зубов. А когда Калев пообещал Исааку десять тысяч налом, тот уже и забыл о том, что Нина все еще жива. Заключение гласило: смерть настала от острой сердечно-сосудистой недостаточности вследствие кардиомиопатии, о чем свидетельствует увеличенная масса сердца, избыточное отложение эпикардиального жира, закругленная верхушка, дряблая, тусклая сердечная мышца.

Так Калев убил Нину.

Дальше надо было объяснить Остапу, что произойдет с Ниной. Остап был простодушным и прямолинейным. Он выслушал Калева, не перебивая. Помолчал, как он это умел, и произнес лишь одну фразу:

– Возле старшего блока есть сквер. Он ведет к ограде, вдоль нее до дороги около ста метров.

Калев готов был расплакаться. Он ведь не надеялся, что Остап поймет, а тот даже предложил план побега. Интересно, он решил помочь, потому что устал от Нины или, действительно, думал, что ей станет легче?