Говард Лавкрафт - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Укрепленный подобными мыслями, я достиг куда большего нервного равновесия, хотя видения — теперь уже не абстрактные впечатления — приходили все чаще и являли глазу все более возмутительные подробности. В 1922 году я ощутил в себе силы вновь приняться за постоянную работу и обратил к собственной пользе приобретенные мною познания, приняв должность преподавателя психологии в университете.

Прежнее мое место на кафедре политической экономии давно уже нашло достойного заместителя, к тому же и методы преподавания экономики успели значительно измениться. Сын мой в то время как раз окончил университет и приступил к исследованиям, сделавшим его профессором, — и мы хорошо поработали вместе.

Тем не менее я продолжал тщательно регистрировать qutre [53] Сверхъестественные ( фр. ). сновидения, с такой частотой и отчетливостью являвшиеся мне. Подобные заметки, как я полагал, имели несомненную ценность в качестве психологического документа. Видения приобретали навязчивый облик воспоминаний, и этому чувству я с некоторым успехом противился.

В своих заметках я полагал фантасмагории эти реальными, но вообще старался о них забыть — как и подобает обращаться с пустыми ночными иллюзиями. Я ни с кем не заводил разговоров о подобных вещах, однако известия о существовании моих записей тем не менее пробивались наружу, возбуждая в обществе всяческие кривотолки о моем душевном здоровье. Впрочем, интересно отметить, что подобные слухи распространялись только среди обывателей, не сыскав даже одного сторонника между врачами и учеными.

Из всех видений 1914 года я упомяну лишь некоторые, поскольку серьезному исследованию нетрудно получить более полный и надежный отчет. Со временем сила загадочного ограничения, наложенного на мою память, явно ослабевала. Тем не менее воспоминания так и остались разбросанными обрывками, не составляющими цельной последовательной картины.

В снах моих я постепенно обретал все большую и большую свободу передвижения. Я проплывал по коридорам каменных сооружений, скользил по подземным ходам, явно бывшим в этих краях обычными путями сообщения. Иногда я вновь оказывался на нижнем уровне, перед гигантскими замкнутыми дверьми, окруженными извечной аурой страха и запрета.

Я видел огромные обложенные мозаикой бассейны, комнаты, уставленные загадочной утварью. А потом появились пещеры, полные сложных машин; их очертания и назначение удивляли меня, даже издаваемый ими звук я сумел ощутить в своих снах лишь через многие годы. Могу добавить, что в привидевшемся мне мире я обладал лишь слухом и зрением.

Истинный ужас начался в мае 1915 года, когда я увидел во сне нечто живое. Это случилось еще до того, как мои исследования мифов и истории болезни открывали мне, чего именно следует ожидать; когда ментальные преграды начали обрушиваться, я стал замечать облака тонкого тумана в разных частях зданий и на улицах подо мной.

Постепенно они обретали облик и форму, и наконец чудовищные эти обличья стали являться глазу с безрадостной четкостью. Я начал видеть повсюду огромные радужные конусы высотой футов десять и столько же в основании, покрытые какой-то гребнистой и чешуйчатой, упругой на вид субстанцией. Из верхушки их выдавались четыре гибких цилиндрических члена, каждый в фут толщиной, покрытых той же гребнистой кожей, что и они сами.

Иногда эти члены втягивались внутрь, почти исчезая; иногда образовывали конечности длиной до десяти футов. Два из них заканчивались огромными клешнями или когтями. На конце третьего виднелось четыре красные воронки, четвертый оканчивался неправильной формы желтым шаром около двух футов в диаметре, по периметру которого находились три больших темных глаза. С нижней стороны этой странной головы свисали восемь зеленоватых антенн или щупалец.

Окружали ее четыре тонких серых стебелька, заканчивавшихся каким-то подобием цветка. Понизу конус обрамляла полоса резинообразной серой субстанции. Сжимая и растягивая ее, существо передвигалось.

Даже абсолютно безвредные действия этих созданий ужасали меня еще больше, чем их вид, — гнусно видеть, как чудища делают такое, на что, по нашему мнению, способны только человеческие существа. Конусы эти вполне осмысленно передвигались по комнатам, брали книги с полок, клали их на огромные столы или же производили эти действия в обратном порядке… Иногда они вполне осознанно что-то писали особыми стержнями, используя для этого зеленоватые головные щупальца. Огромными клешнями они пользовались для переноски книг или при разговоре. Речь их складывалась из постукиваний.