Тимофей Печёрин - Паранойя. Сборник

Конечно, кроме них мог постучаться кто-то из обитателей других комнат. А то и сама коменда пожаловала. Или вообще кто-то посторонний, в общаге не проживающий. Ну да не все ли равно. Раз стучать перестали, раз не настаивают, чтобы их пустили, значит, не очень-то и нужно было.

И лишь потом, выйдя из душа, вытершись и одевшись, Федя заметил прислоненный к стеклу окна, выходящего на лоджию, листок бумаги. Обычный двойной листок из тетради в клеточку, густо исписанный синими чернилами. Когда Федя, поддавшись любопытству, достал его, оказалось, что листок был запиской, адресованной лично ему.

«Дорогой и уважаемый Федор, — гласила она, — не знаю, поверишь ли ты в то, что здесь написано. Как бы то ни было, я считаю своим долгом объясниться — хотя бы напоследок.

Наша цивилизация многого достигла. Мы покорили космическое пространство, приручили время, научились продлевать себе жизнь чуть ли не до бесконечности. Не хватало нам только одного: братьев по разуму. Зародившись на краю галактики, где очень мало планет, хотя бы просто пригодных для жизни, мы чувствовали себя донельзя одинокими до тех пор, пока, после столетий поисков, не обнаружили вас. Таких же людей как мы, только очень отсталых.

Мы готовы были протянуть вам руку помощи… и, быть может, протянем ее когда-нибудь. Но пока ты должен знать: на своем пути, тропе прогресса, мы совершили множество ошибок. Таких, что наша родная планета ныне стала непригодной для жизни, а само человечество еле избежало поголовной мутации и вымирания.

Мы не хотим, чтобы и вам пришлось пройти через что-то подобное. Плоды прогресса, как мы осознали по собственному горькому опыту, способны не только улучшать жизнь. В плохих или просто неловких руках они не приносят ничего, кроме бед. Поэтому мы и решили провести проверку — оценить, насколько наши технические достижения могут быть полезны или, наоборот, опасны для жителей вашей планеты.

Для испытания мы выбрали одно из важных достижений нашей цивилизации — и среднего представителя вашей. Человека, лишенного выдающихся качеств, но и не ущербного; не невежду и не явного негодяя.

Теперь, подводя итоги, с сожалением сообщаем: испытание наше ты, Федор не выдержал — а, следовательно, не выдержало и все человечество вашей планеты. Планеты, где даже неплохие и неглупые люди, получив любое преимущество перед себе подобными, используют его ради утоления сиюминутных прихотей или чтобы избежать заслуженного наказания. И готовы хоть украсть, хоть даже пойти на убийство, даром, что прежде себе подобного не позволяли.

Потому мы решили не торопиться с официальным контактом и, тем более, с оказанием вам помощи в развитии. Подождем, когда вы станете другими. Будем надеяться, что прежде вы не уничтожите сами себя.

А надежда есть всегда. И кстати, фраза «пока дышу — надеюсь», фраза, с которой лично я полностью согласен, родилась именно на вашей планете.

На том и закончим. Искренне ваш, Ярослав Савельев, легенда Физтеха».

«Ерунда какая-то… розыгрыш», — с досадой подумал Федя, сминая листок.

То есть, поверить в существование инопланетян он еще худо-бедно был готов. Как и в их стремление установить с землянами контакт. Но чтобы представители высокоразвитой цивилизации — и писали чернилами на листочках в клеточку, в голове как-то не укладывалось. Даже для розыгрыша это выглядело слишком топорно.

Да и о каком испытании шла речь — до Феди как-то не доходило. И, хоть убей, не знал он никакого Ярослава Савельева, вдобавок щеголяющего столь претенциозным титулом. То есть, имя с фамилией показались Феде вроде знакомыми, но знакомыми смутно. Как оставшийся в памяти обрывок сна. Где именно он их слышал, какому человеку они принадлежали — вспомнить не получалось.

«Ну да ладно, — про себя решил Федя, бросив записку в мусорное ведро, — не буду заморачиваться. Мы, рыцари естественных наук, всяким легендам не верим. Да и без того забот хватает».

22 января — 3 февраля 2018 г.

Происходящее на экране напоминало не то светский раут, не то рыночную площадь в разгар базарного дня… правда, без людей.

Толпясь, но друг дружку вроде ни разу не толкнув, голуби неспешно прохаживались по газону. Собственно, газон различить было трудно: сплошь заполоненный пернатыми, он лишь изредка проглядывал зеленоватыми пятнышками между многочисленными сизыми спинами.

Ежесекундно обмениваясь короткими репликами на своем воркующем языке, голуби то тут, то там сбивались в кучки, привлеченные своим любимым лакомством — хлебными крошками, россыпью падавшими откуда-то сверху. Сыпались крошки во множестве; ни дать ни взять, снежные хлопья в метель. Но каждый из голубей, не иначе, все равно опасался, что лично ему угощения может не достаться. Уж очень много столпилось на газоне его крылатых собратьев.