Виктор Мурич - Сломать судьбу

– Олег, гм-м-м, – прокашлялся он, и протянул руку. – Я хочу сказать, что был не прав и вел себя конкретно голимо… Я это… козел в общем, и …

Отталкиваю протянутую руку и рывком вскакиваю с пола. Не спеша отряхиваюсь, хотя пол был идеально чистый, заправляю рубаху в джинсы, расчесываю пятерней волосы. Серега, переминаясь с ноги на ногу, поглядывает на меня глазами побитой собаки ожидающей, что скажет хозяин. У меня на языке вертится немало слов нелестного содержания в его адрес, но, взглянув на происходящее его глазами, я давлю пробудившуюся злость и сменяю ее пониманием.

– Серега, я думаю, что ближайшее время у нас будет намного больше забот, чем извинения друг перед другом.

Он согласно кивнул и опустил глаза.

– Что нам делать? – открыла полные страха глаза Яна, лежащая на руках шефа. Она старается даже не смотреть в сторону окна, за которым веселится "нечто" – Мы все умрем? Тут умрем? – В поисках поддержки она глянула на Евгения Семеновича, но тот лишь неопределенно пожал плечами и отвел взгляд. Даже его безукоризненный костюм как-то сник, потерял привычную уверенность и стал похожим на скомканную тряпку, съежившуюся в углу уборной.

Серега развел руками:

– Я пас. Никаких идей. В такой заднице я еще ни разу не был. Кресло-вампир, лифт-людоед, воскресающие школьницы это все чересчур. Я…Я… – Он замялся, не желая признавать свою беспомощность. – Я не знаю что делать. И ЭТО, – он кивнул в сторону окна, – меня чертовски пугает. Оно ТАК смотрит, хотя и без глаз. Может Олег… шанс … мы умрем…

– Если будем делать все правильно, то еще поживем, – решительно вклинилась Настена в его бормотание. – Яна должна была погибнуть несколько минут назад в лифте, но благодаря Олегу, – она удостоила меня теплого взгляда и я не смотря на напряженность обстановки почувствовал себя куском сливочного масла под лучами жаркого солнца, – она жива. А это значит, что события, описанные в книге, не являются неисправимыми. То есть мы в состоянии влиять своими действиями на ход событий. Никакого рока. Никакой предначертанной судьбы. Все в наших руках.

– А оружие? – спросил приободрившийся Серега. – Ты говорил, что в книге у тебя был револьвер, а у меня дробовик и которого я ну, кгм-м, – он странно глянул на шефа. – Где нам его взять?

– Я знаю, что оно было, но откуда без понятия, – отвечаю я.

Евгений Семенович помог подняться Яне и спросил:

– И как долго все это будет длиться? Сколько мы будем сражаться с креслами, люстрами и прочей ожившей мебелью? День? Месяц? Год? Каков критерий окончания?

– Мы будем жить до тех пор, пока интересны тем, кто за стеклом, – указал я рукой в сторону окна.

– Значит, как бы мы не старались все равно результат один и тот же, – хмуро констатирует Серега. – Крутись, не крутись, а сдохнуть придется.

– Это так? – осенними лужицами уставились в меня глаза Яны. – Мы все умрем?

– Похоже, что да, – неохотно отвечаю в полголоса. – Возможно, выход из сложившейся ситуации существует, но я его пока не вижу.

Поворачиваюсь к Настене и взглядом прошу поддержки. Как это не удивительно, но, похоже, что среди нас она самая сильная. Может, в ее очаровательной головке родиться умная мысль, способная пусть даже не спасти нас, хотя бы дать надежду. Если ее не будет, то любые дальнейшие действия бессмысленны – у меня на руках уже два потенциальных трупа: Яна и внешне кажущийся стойким Евгений Семенович. Мне хорошо видно, как он прячет в карманы дрожащие руки. Еле слышные высокие нотки паники в голосе обещают в будущем массу неприятностей. Пока он еще в состоянии подавить рвущийся наружу страх, когтями раздирающий хлипкое нутро, но толи еще будет.

Настена разводит руками и качает головой. Плохо! Очень плохо. Наша маленькая импровизированная армия находится на грани паники переходящей в массовое бегство. Да и бежать, в общем-то, некуда. Знал бы куда, первым бы взял руки в ноги и вперед к обычной серой действительности подальше от этой хищной романтики. Лучше уж смотреть подобные события по телевизору.

Решительным шагом выхожу в центр холла. Каждый шаг хохочущим эхом отражается от стен и потолка. Дом точно насмехается над тем, что я собираюсь сделать. Ну и черт с ним. Пофиг мне его улыбочки. Достал своим горбатым кладбищенским юмором.

– Эй вы, зрители застеколья! – во весь голос кричу я. – Чего вы хотите от нас? Что вам нужно?

В книге я, наверное, тоже так кричал, но так и не был удостоен ответа.

– Ты чего задумал? – выпучил глаза Серега. – Нас же порвут как Тузик тряпку. И вякнуть не успеем.