Грег Гифьюн - Сезон крови [litres]

– Парни вроде меня. Как интересно.

– Ты знаешь, о чем я, не пытайся тут политкорректность разводить.

Дональд просунул голову между сидений.

– Я рад, что эти игры приносят тебе столько удовольствия, Рик, правда. Но тебе почти сорок, может, пора подумать о чем-то посерьезнее?

– Ты просто злишься. Вся эта заумь, книжки твои, классическая музыка, – все это в конце концов оказалось ненужно. Ты можешь наизусть прочитать вшивое стихотворение, которое какой-нибудь чувак написал сто лет назад, знаешь все о пьесах и театрах. Ну и что? В итоге ты все равно бросил колледж, живешь в Поттерс-Коув, устроился на обычную работу, как и остальные. У меня, по крайней мере, есть…

– Вы можете просто заткнуться оба, а?

Дональд нырнул обратно на заднее сиденье, а Рик посмотрел на меня с искренним удивлением. Я отвернулся, но краем глаза заметил, как он покачал головой, и услышал его неразборчивое бормотание.

Мы направлялись в южную часть Нью-Бедфорда, в один из не самых благополучных районов. Даже учитывая погоду, улицы казались необычно пустынными, город непривычно затих, как будто предчувствовал наш приезд.

– Миленькое местечко, – пробормотал я.

– Настоящие трущобы.

– Как говорил Мелвилл, «что за унылые улицы», – тихо произнес Дональд. – Исторически значимый город с достойными и работящими жителями все равно местами остается таким же унылым. Интересно, что Герман сказал бы о нем теперь?

– Это все из-за наркотиков, – заявил Рик, сворачивая на боковую улочку. – Наркотики убивают нашу страну, и вот что я тебе скажу…

– Есть ли на свете тема, о которой у тебя нет собственного мнения? – спросил Дональд. – Город уже какое-то время на подъеме.

– То-то здесь все так поднялось .

Рик сбросил скорость и припарковал автомобиль на единственном свободном месте в дальней части квартала. Узкую улицу обрамляли двухэтажные дома с боковыми въездами и крошечными огороженными двориками. Здания по большей части выглядели обветшавшими, одно запущеннее другого. Несмотря на проливной дождь, повсюду валялся мусор, всевозможные отбросы упорно забивали водостоки и заляпывали тротуары. В городе казалось темнее, как будто здесь, среди унылых улиц, которые больше полутора веков назад описал в «Моби Дике» Мелвилл, ночь отступала медленнее, чем за окраиной. Рик протянул руку над моим плечом:

– Вот дом.

Угловое здание, огороженный передний двор, среди нестриженой травы за ржавой сеткой раскиданы игрушки и еще какая-то ерунда. При взгляде на небольшое подвальное окошко у меня засосало под ложечкой. Где-то там, за этим грязным стеклом, прожил последние свои дни и в конце концов покончил с собой один из лучших моих друзей. Я перевел взгляд на окна первого этажа. В одном из них, выходивших на улицу, горел свет.

Как кто-то мог здесь жить после того, что сделал Бернард?

Я попытался вообразить, как он идет по улице, открывает хлипкую калитку и заходит внутрь. Попытался представить, как он здесь жил, но увидел и почувствовал только смерть.

– Пошли.

От резкого тона Рика я очнулся и, еще не успев ничего сообразить, вышел из джипа и оказался под дождем. Дональд, бледный и нездоровый на вид, едва успел выбраться наружу, а Рик уже обошел автомобиль и кнопкой на брелоке включил сигнализацию. Какое-то время мы стояли, разглядывая здание, как детишки перед местным домом с привидениями.

Следующая улица заканчивалась невероятных размеров пустырем, а за заросшим сорняками пространством высился один из самых печально известных жилых комплексов города. Я смутно припомнил, как почти двадцать лет назад, еще в старшей школе, ездил среди этих многоэтажек на автомобиле в надежде по-быстрому купить травки, прежде чем отправиться на вечеринку поблизости, в Уэстпорте.

Все это как будто происходило в другой жизни; может, так оно и было.

– Ладно, – выдавил Дональд сквозь долгий вздох. – Говорить буду я.

Следом за ним мы все прошли через калитку и столпились перед входной дверью. Я почувствовал океан неподалеку, его запахи и звуки. Это шепчущее бдительное присутствие всегда было живым напоминанием о том, что он по-прежнему оставался сердцем города и, как дерзкий ребенок, не терпел пренебрежения. Прожив всю свою жизнь в двух шагах от Атлантического океана, я вновь осознал, как неуютно чувствовал себя рядом с ним. Он казался пугающим и грозным существом, злобным стражем, который проглотил бы меня, подвернись ему такая возможность. Мысль об утоплении, о смерти в воде приводила меня в ужас, и, в отличие от большинства жителей юго-восточного Массачусетса, я не был страстным пловцом, садился в лодку только в случае крайней необходимости и не согласился бы есть морепродукты даже под угрозой смерти. Для меня океан был прекрасным и поразительным лишь в силу его смертоносности. Точно так же можно считать прекрасным торнадо или особенно яростную грозу. Они полны величия в силу самой своей природы и заключенной в них мощи. И я бы предпочел наслаждаться океаном с порядочного и, предположительно, безопасного расстояния. Но если живешь здесь, от него никуда не денешься, он всегда рядом. Даже когда я не видел океан и до меня не доносились его звуки и запахи, я все равно ощущал его присутствие.