Руслан Ерофеев - Хтонь. Зверь из бездны

– А он ничего, вкусный, хоть и старик! – одобрил Мессир. – Что ты мне предложишь еще, любезный Behemoth?

– Вам, согласно хронологии, начиная с древнейших времен, или как придется? – уточнил тот, кого окликнули.

– Нам ли с тобой не знать, что время – не более чем иллюзия! – отвечал Мессир. – Ну, ладно, будь по-твоему, давай по порядку. Так даже вкуснее…

Читатель узнаёт, почему госпожа Минкина вкуснее Салтычихи, кому русская литература обязана одним из величайших своих шедевров и что можно приготовить из Лаврентия Павловича Берии, пользуясь секретами молекулярной кухни.

Исполинская поварешка вновь нырнула в крутое варево из человеческих тел и извлекла оттуда очередную жертву.

– Римский император-выродок Нерон, – провозгласил называемый Бегемотом, почесывая при этом шершавый, будто покрытый дубовой корой зад. – Любовник и отравитель собственной матери, а также великого множества рабов и свободных граждан Рима, на которых он проверял действие яда Локусты, попутно заставляя их совокупляться друг с другом и со своей августейшей особой. Прославился изобретением нового осветительного прибора – живого факела. Рецепт: смола, солома и христиане, обвиненные Нероном в поджоге Рима, который он, между прочим, сам же и совершил. Зарезан собственным любовником, дабы избежать позорной казни.

– Годный хавчик! – удовлетворенно зачавкал козлорогий.

– А вот еще, Мессир! – Поварешка вновь зашерудила в котле и выловила на этот раз женщину. – Графиня Елизавета Батори. В детстве обожала до полусмерти сечь собственных служанок, пьянея при виде сочащейся из ран крови. Затем ее тетка, с которой юная Елизавета вступила в сексуальную связь, обучила ее прокалывать иглами груди дворовым девкам, выкалывать им глаза, поджигать лобковые волосы. Все эти опыты юная графиня скрупулезно описывала в своем дневнике. Любовницы аристократки-лесбиянки менялись, и вместе с ними эволюционировал характер ее развлечений: то она предпочитала превращать крестьянок в ледяные статуи, то, напротив, жгла их огнем, получая от этих процессов сексуальное удовлетворение, не сравнимое с тем, что бывает от обычного соития, будь то соитие с женщинами или с карликом Фичко, который также был ее любовником и помогал ей в производстве пыток. Когда трупов стало столько, что прятать их уже не было никакой возможности, все открылось, и суд постановил замуровать садистку в ее собственной комнате, где она и умерла от тоски из-за невозможности наслаждаться далее своими кровавыми игрищами. От нее остался дневник с детальным описанием гибели всех ее 650 жертв.

– М-м-м, какая вкуснятина! – восхитился Мессир. – Ты меня балуешь!

– Понравилось? – обрадовался Behemoth. – Я всегда говорил, что женская жестокость не идет ни в какое сравнение с мужской, Мессир! Тогда вот вам еще один вариант этого блюда, на этот раз – из русской кухни. – Поварешка снова проворно нырнула в котел. – Помещица Дарья Салтыкова, в девичестве Иванова. Обожала обливать своих крепостных крестьянок кипятком, вырывать им волосы, драть за уши раскаленными щипцами для завивки, морить голодом, оставлять голыми на морозе и попросту, без затей запарывать людишек насмерть. Жарила отрезанные груди крестьянок на сковородах и пожирала вместе со своим любовником майором Тютчевым. Всего на счету столбовой дворянки Салтыковой – более семидесяти душ, «умерших от болезней», «ушедших в бега» и «пребывающих в безвестном отсутствии». Приговорена к пожизненному заключению, причем в указе, который императрица Екатерина II отправила в Сенат, она своей августейшей рукой изменила пол осужденной с женского на мужской, поскольку та недостойна называться женщиной. Умерла Дарья Николаевна, проведя тридцать три года в подземной тюрьме без света и права на свидания с родными. Правда, при этом успела прижить ребенка с караульным солдатом…

– Не слишком изысканное блюдо, – поморщился Мессир. – Оно будто отдает прокисшими щами. Суррогат Батори… Давай-ка что-нибудь еще подобное! Кто, к примеру, эта прекрасная дама со взглядом, тяжелым, словно грехи человечества на чаше весов в Судный день?

– Это которая? Не та ли? – вопросил омерзительный Behemoth, протянув над котлом шершавую лапу, весьма напоминающую сосновое полено, в сторону темноволосой красотки, которая лениво разлеглась на воде, бесстыдно подставив нескромным взорам свое соблазнительное тело. – Клянусь силой чресл своих, я вижу ее впервые, но уже хочу!