Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

Дом сохранял свою обманчивую тишину, выжидая удобного момента для броска. С каждым шагом он становился все ближе к длинному темному коридору, по обе стороны которого были многочисленные двери. Джим не мог вспомнить, сколько комнат было в этом доме, но склонялся к тому, что не меньше восьми.

Когда закончилась последняя ступень и Джим оказался на втором этаже, он смог, наконец, пересчитать все двери. Не восемь, а девять. Четыре по обе стороны и девятая в самом конце коридора, напротив него. Ближнюю комнату с лева занимал он сам, ближнюю справа — его родители. Остальные шесть представляли собой гостиные и детские. Когда дом строился, отец Джима рассчитывал на огромную семью. Но Джим так и остался единственным ребенком в семье, а потому детские остались пустовать, также как и гостиные, ведь даже в лучшие дни семейства Роквеллов, количество гостей остававшихся в их доме с ночлегом, можно было пересчитать по пальцам.

Комнату напротив, сконструированную под кладовую, занимал его отец, после трагической кончины его матери. Его отец был архитектором, а заодно и плотником и дом был сконструирован по его чертежам. И кладовую он сам и перестроил под очередную комнату, похоже, спасаясь, таким образом, от горя с помощью работы. Джим словно загипнотизированный стоял и глядел на эту дверь. Дверь, казалось, была застлана полотном тьмы, но в тоже время ее очертания угадывались лучше остальных. На ней даже были различимы выцарапанные чем-то острым строки из « Отче наш », похоже сделанные его отцом.

Не отрывая взгляда от этой двери, Джим тяжелым, но настойчивым шагом, пошел в ее сторону, до конца еще не осознавая, что он делает и зачем. Подойдя вплотную к ней, он ощутил запах куриных потрохов. Тот же самый запах, что и тогда, когда его воображение впервые посетили григеты. Тогда он проснулся поздно ночью от шорохов под кроватью, а затем услышал и их голоса. При каждом их слове, до его обоняния доносился этот мерзкий запах. Словно обладатели этих хриплых мерзких голосов питались исключительно гнилью и падалью.

Инстинкт самосохранения изо всех сил бил в колокол разума и молил его бежать из этого гиблого места, но Джим не подался слабости. Каким бы реальным все происходящее ему не казалось, Джим осознавал, что все вокруг всего лишь сон и побег из дома ничего бы не дал. Единственным спасением было пробуждение, но оно пока не шло.

Джим потянулся к ручке двери, а его воображение рисовало ему картину тварей, что прислонились с той стороны двери, в ожидании кульминационного момента — поворота ручки и скрипа петель.

Чтобы избавить дом от непрошеных гостей, а именно от местных мальчишек и мародеров их семейный врач, доктор Кален, запер все двери. И Джим это знал. Но он также знал, даже был уверен, что имена эта дверь окажется незапертой.

И уже поворачивая ручку, Джим понял, что он совсем не желает знать, открыта ли она или нет и, тем более, не желает знать, что его может ждать за ней. Теперь он понимал насколько глупы оказались жены Синей Бороды, пожелавшие заглянуть в запертую комнату, но руки уже не слушались его. Ручка провернулась до конца…

Дверь не открылась.

Джим, почти не веря в это, толкнул ее сильнее, но дверь не поддалась. И тогда по его телу пробежала волна облегчения, полностью снимая напряжения. Усмехнувшись своей глупости и страху, Джим развернулся и зашагал обратно по коридору.

Он не знал, вызвал ли он сам изменения, либо сон решил «подобреть», но теперь ему казалось, что дом радикально изменился, став светлее, а заодно и дружелюбнее. Теперь это был просто дом, в котором никто давно не жил, но, который был готов к новой жизни, к новому заселению. Проходя мимо своей комнаты, Джим остановился. Желание войти в нее стало почти непреодолимым. Сунув руку в карман брюк, он достал связку ключей, чья тяжесть не стыковалась со сном. То, что они находились там, его совсем не удивило. Джим ощущал вес каждого ключа в связке их металлическую твердость и даже из запах, вперемешку с потом влажной ладони. Они ярко блестели, хотя солнечные лучи сюда не проникали. Он мог разглядеть лишь квадрат света расстеленный на полу холла первого этажа, созданный открытой настежь входной дверью, которая когда-то сама собой (когда?) закрылась, после чего на улице молниеносно наступила ночь.

Среди всех ключей, был и тот, что открывал последнюю дверь, но возвращаться назад он не имел ни малейшего желания. Зато очень хотел войти в свою комнату. То, что было ему нужно, находилось в его комнате и только там. Тайну григетов хранила за семью печатями даже не отцовская комната, а его детская. Выбрав нужный ключ (сам удивившись своей уверенность, что это именно тот ключ, который ему нужен), Джим поднес его к скважине. Дверь открылась без малейшего звука, как только ее толкнули.