– Думаю, маленький Максвелл будет рад познакомиться с тобой, – сказала Филлис, глядя на Габриэллу. – Он не очень интересуется бутылочкой, он голоден. Сможешь, дорогая?
Габриэлла отвесила глубокий кивок, больше похожий на поклон, и выступила вперед, чтобы принять плачущего младенца. Филлис встала и уступила им кресло-качалку. Габриэлла подняла рубашку, и ребенок мгновенно присосался к ее груди. Габриэлла покачивалась и что-то тихо напевала ему с довольной улыбкой на лице. Напряженное тело маленького Максвелла наконец расслабилось.
– Ребенку нужна мать, – со вздохом сказала Филлис и пожала плечами. – А матери нужен ребенок.
– Но она не его мать, верно? – спросил Сэм, мрачно наблюдавший за кормившимся младенцем. – Это ребенок Лизы, а она – не Лиза.
– Она – единственная мать, известная Максу. Если бы Лиза была здесь, то она бы позаботилась о ребенке. Но ее здесь нет. Может, поставить воду на чай? Думаю, нам нужно о многом поговорить.
– Что случилось с Лизой, мама? – спросил Сэм.
Филлис вздрогнула.
– После родов… начались некоторые осложнения.
Теперь уже Фиби вздрогнула; она надеялась, что никто этого не заметил.
– Боже мой, – сказал Сэм. – Она была жива все эти годы и жила в маленькой подвальной комнате у Хэйзел? И ты знала? Ты ездила навещать ее?
Филлис кивнула.
– Она же была твоим ребенком!
– Да. Но она сделала свой выбор. Ты же помнишь, какой она была, Сэм. Она была так решительно настроена идти своим путем.
– Ей было двенадцать лет, мама, – ломающимся голосом произнес Сэм.
Филлис цокнула языком и покачала головой. Жаль, но ничего не поделаешь .
– Это ты был в лесу, да? – осведомился Сэм, рассматривая своего странного бледного кузена. Джин не ответил и даже не посмотрел в сторону Сэма. Его глаза казались пустыми и остекленевшими. Фиби почудилось, что он даже не услышал Сэма.
– Джин, – сказала Филлис. – Завари чай, дорогой. И достань немного печенья из жестянки в буфете.
Бледный Джин кивнул и пошел на кухню. Он двигался медленно, заметно хромая.
– Ты знала, где он был и что там происходило, – сказал Сэм. – Ты с самого начала участвовала в этом.
Филлис наклонилась вперед и заговорила приглушенным голосом:
– Есть вещи, о которых ты не знаешь. Вещи, от которых я старалась защитить тебя. Ради твоего же блага, Сэм. И ради блага семьи.
Сэм грозно рассмеялся.
– Ради семьи? Но я член твоей семьи. Лиза была членом твоей семьи. Зачем ты защищала Джина от нас?
Филлис вздохнула и переплела пальцы. Она переводила взгляд с Сэма на Фиби, явно обдумывая, как лучше продолжить.
– Твоя тетя Хэйзел забеременела в тринадцать лет в результате кровосмесительной связи с нашим дедом.
«Интересно, – подумала Фиби. – Ни слова о Тейло» .
– Но я думал, что она забеременела в шестнадцать, – сказал Сэм.
Филлис кивнула. Кожа на ее лице натянулась, уголки губ опустились вниз.
– Верно. Но тогда она родила Эви.
– А папа был отцом Эви, верно?
– Господи помилуй, нет! Это Хэйзел тебе сказала? Это был санитар в доме престарелых, где она работала. У нее была девичья влюбленность в Дэвида, и, думаю, в ее вымышленном мире он стал отцом Эви.
Филлис откашлялась и продолжала:
– Не знаю, как долго продолжалось насилие, учиненное нашим дедом. Но она забеременела в тринадцать лет, и не было никаких сомнений, чей это ребенок. Было принято решение объявить миру, что ребенок умер в младенчестве, но Хэйзел решила сохранить его. И дед позволил ей это сделать. Однако были и правила. Первое правило гласило, что ребенка нужно спрятать в надежном месте. Второе правило гласило, что он не должен знать, кто его отец. Поэтому Хэйзел растила мальчика в убеждении, что его отцом был Король фей. Она рассказывала ему такие же истории, какие мы сами слышали в детстве. О том, что в Рилаэнсе находится дверь в иной мир. О том, что наш дед был подменышем, оставленным феями. Думаю, что Хэйзел и сама поверила, что это правда.
Шесть пальцев не были признаком волшебной крови; это был признак генетической мутации, инбридинга.
– Но я читала дневник Хэйзел, – сказала Фиби. – Вы сами верили в Тейло. Вы сказали Хэйзел, что он был отцом Джина.
Филлис снова вздохнула.
– Да. Я пошла на поводу у этой фантазии. Для Хэйзел это было легче, чем иметь дело с правдой. Поэтому я поощряла заблуждение. Хэйзел всегда была… слишком впечатлительной. В этом отношении она была похожа на Лизу.
Филлис обернулась, посмотрела на фотографию Лизы и Сэма, стоявшую на каминной полке, и сокрушенно улыбнулась.
Читать дальше