Эдвард Ли - Минотавра

— Так-так, что мы имеем, — сказала женщина. — Стью, он не похож на преступника.

— Я писатель, — сказал мужчина.

—Заткнись, — приказал Стью, — и присаживайтесь.

— Что он сделал?

— Своровал кредитку и хотел купить на неё бензин.

Белая рубашка открыл рот, чтобы возразить, но Стью указал на него пальцем, и он закрыл рот.

Кортни пристально смотрела на задержанного.

— Я могла видеть вас раньше по телевизору?

Белая рубашка просиял.

— Да! Конечно! В прошлом году у меня брали интервью о моём последнем романе "Новая Американская Трагедия."

Стью уставился на писателя.

— Этот парень — известный писатель, Стью.

— На самом деле, не известный в популярном смысле, но критикам нравлюсь. — Перебил женщину писатель. — Раймонд Карвер также не был очень популярным, тем не менее он остаётся, возможно, Величайшим американским прозаиком века, ответом современности, скажем, Шервуду Андерсону.

— Заткнись, — снова сказал ему Стью. Он потёр виски. Может, этот парень не несёт чушь? Стью посмотрел прямо на него. — Какого чёрта писателю делать в Рэднеклэнде?

— Я нахожусь здесь в поисках странствующих истин, офицер.

Стью и Кортни уставились на него. Мужчина сидел молча, когда Стью написал отчёт об аресте на пишущей машинке, но прежде чем он начал задавать предварительные вопросы, в кабинет заглянула Кортни.

— Э-э, Стью?

— Да? — Проворчал он.

— Я хочу тебе кое-что сказать...

Стью нахмурился и перевёл взгляд на неё.

— Что? Она выглядела застенчивой и держала в руках конверт.

— Это...

"Сержанту Стьюарту Каммингсу из Ричмондского отделения бюро по алкоголизму, табаку и огнестрельному оружию...

— Кстати, о табаке, — опять перебил писатель, — ничего, если я закурю?

— Замолчи, — закричал Стью, но при этом продолжал пристально смотреть на Кортни. А затем он направился к женщине забрать письмо. Но она не отдала его ему.

— Стью, не сердись, но...

— Но что?

— Извини, пожалуйста, мне было очень любопытно... Я открыла его...

Лицо Стью покраснело.

— Ты не имела права!

Её широкое персиково-кремовое лицо расплылось в улыбке.

— Они наняли тебя, Стью...

Стью вырвал письмо, прочитал его и вскочил. Его стул отлетел и ударился о стену.

— Наконец-то я избавился от этого сраного городишка! — Он подбежал к Кортни и поцеловал её.

— Я счастлива за тебя, — сказала женщина.

— Спасибо, Кортни!

Писатель с тёплой улыбкой сказал:

— Поздравляю, офицер. Я уверен, что вы будете образцовым федеральным агентом, и я разделяю вашу радость.

Стью уставился на писателя.

— Ты! Встань живо!

Писатель так и сделал, Стью снял с него наручники.

— Иди!

Писатель повернулся:

— Большое, большое спасибо, офицер...

Стью поднял кулак в воздух и сделал протяжный крик, достойный любого рэднека по эту сторону Миссисипи.

— Кортни? Дай мне ключ от кабинета шефа! У него там бутылка Джека, и я уверен, что мы с тобой сегодня чертовски повеселимся!

Писатель закурил сигарету и тихо покинул полицейский участок.

— Чувак, мы должны избавиться от фургона! — Паниковал Дикки, он лихорадочно шурудил руками в карманах и вытащил мелочь. — У меня семь центов! Сколько у тебя?

— Трахни меня лошадь, на которой ехала моя мама! — Орал Боллз, обыскивая свои карманы. — Чёрт! Смотри! Два четвертоака на полу! — Этого достаточно, чтобы вытащить нас отсюда!

Боллз выбежал, заплатил и закачал бензина на пятьдесят семь центов. Дикки выехал со стоянки.

— Я не могу поверить в это дерьмо, чувак! Но мы должны избавиться в ближайшем лесу от фургона! Можешь себе только представить, что было бы, если коп открыл эту чёртову дверь!

— Притормози коней, чувак, я думаю, нам не о чем беспокоиться.

Дикки притормозил, уставившись на Боллза.

— Что ты имеешь в виду? Писака сдаст нас копам!

Боллз гладил бородку.

— Нет, Дикки, держу пари, что не сдаст...

— Мы похитили его, чувак, и мы собирались грохнуть его! Мы заставили его помочь нам ограбить дом, а он ещё был свидетелем, как мы заебашили Кору! Господи, чувак, нам светит смертная казнь!

— Этого не будет, Дикки.

— Почему ты это так решил?

— Потому что, если бы писатель хотел нас засучить, он бы сделал это прям на заправке. Он бы сказал ему, что в фургоне и запел, как канарейка, и о доме Крафтера, и обо всём остальном. Но он ничего такого не сделал и к тому же он отмазал нас.

Дикки, кажется, начинал соглашаться с другом.

— Вместо этого он взял кредитку и позволил себя арестовать, чтобы мы смогли уйти.