Эдвард Ли - Минотавра

— Это было изумительно! — Дикки аплодировал.

— Смотрите. Сперматогойл же не закончил своё магическо-дьявольское представление, — отметил писатель.

Сперматогойл поднял толстый палец чтобы привлечь внимание Боллза, затем он снова зачерпнул сперму с пола, но только на этот гораздо больше.

— Что он мутит? — Спросил Боллз.

— Продолжает демонстрацию, которую вы требовали, — предположил писатель.

Зверь подошёл к трупу Коры. Скользкие влажные звуки наполнили комнату, когда монстр принялся натирать тело мёртвой женщины спермой с ног до головы, пока она не засветилась, как ёлочная игрушка. Он снова начертил на ней какое-то невидимое оккультное слово, но на этот раз на лбу. И...

Глаза Коры медленно открылись и начали двигаться...

— Я не могу в это поверить, — причитал удивлённый Дикки, — настоящий спермовоскреситель!

— Треклятый монстр оживил Кору, — кричал Боллз.

Тощие руки Коры поднялись вперёд, как у лунатика, и она начала вяло извиваться на крюке, который проходил через её подбородок и выходил под глазом. Её губы слабо зашевелились, и прозвучал ужасающий голос, словно из могилы:

— Как метааа хочетсяяяя...

Писатель был ошеломлён тем, что он видел только что своими собственными глазами.

— Мистер Боллз, вас это впечатлило? — Спросил он.

— Да, — неохотно, но Боллз согласился, — я думаю, чтобы сделать всё это, нужно знать хорошо своё дело.

— Я бы сказал, что наш эрегированный друг — метафизик, — похвалил его писатель, — но сейчас... Думаю, пришло время выпустить его на Минотавру.

Потолок затрясся, когда она завыла наверху.

— До сих пор писатель был прав насчёт всего, — заметил Дикки.

Боллз ехидно кивнул.

— И лучше бы он был прав и сейчас... Потому что если он ошибётся, то будет следующим, кого я завалю.

Писатель проглотил это.

Боллз подошёл прямо к Сперматогойлу.

— Я хочу, чтобы ты пошёл наверх и отдрючил там минетаврессу.

— Минотавру, — поправил его писатель.

Сперматогойл поклонился, повинуясь, затем повернулся и со чпокающими звуками пошёл вверх по ступенькам.

Писатель, Боллз и Дикки с беспокойством смотрели друг на друга, писатель первый нарушил тишину:

— Джентльмены. Я думаю, что это то, что мы не имеем права пропустить.

Писатель побрёл следом за Сперматогойлом по кирпичной лестнице. Боллз и Дикки переглянулись и пошли за ним. Они слышали злобное фырканье через дверь.

"Господи, я иду за гигантским членом, который собрался сразиться с минотаврой, — думал писатель, — сам Хемингуэй не мог мечтать о таком приключении даже."

Сперматогойл без колебаний открыл дверь и направился прямо в зал на своих больших, растопыренных ногах. Свет свечей, как светящаяся завеса, двигался по стенам. Большая часть первого этажа превратилась в развалины, минотавра вымещала свою злость на окружающих предметах. Сладострастный демон стоял в другом конце зала, её идеальная грудь вздымалась, глаза в её бычьей голове напряглись в том, что, по мнению писателя, могло быть только страхом. С такими рогами, он задавался вопросом, почему эта штука боится смешного гигантского пениса на двух ножках?

Сперматогойл опять принялся дрочить, его мускулистые руки вздымали слоноподобное тело... Минотавра заревела, сопли полетели во все стороны, потом она развернулась и побежала прочь из комнаты. Сперматогойл медленно последовал за ней на сокращающихся ножках, как на пружинках, попутно дроча своё тело. В заднем зале раздавались удары и рев животного. Когда они втроем заглянули туда, то поразились увиденному. Минотавра, съёжившись в ужасе, сидела в углу. Руки Сперматогойла гладили его быстрее и быстрее...

— Я думаю, что мы станем свидетелями помазания, подобное которому ещё божий свет не видел. — Сказал писатель.

То, что произошло дальше, не имело никакого отношения ни к земле, ни к Богу. Члено-демон вздрогнул, вены выделились под его крайней плотью, а затем произошло его второе бесчеловечное семяизвержение. На этот раз сморщенную дырочку поверх его головки словно рвало от столь массивного спермовыделения. Первая струя забрызгала морду и голову Минотавры, в то время как последующие струи окропили и побежали по безупречному телосложению, пока она не была коконирована в толстых, липких, вонючих, полупрозрачных помоях.

Весь дом дрожал от вопля минотавры, её слезящиеся глаза были полны ужаса, она бросила последний плачевный протяжный вой и обмякла, замерев в безобидном ознобе. Тем временем Спермотогойл написал пальцем сверхъественный эероглиф на её животе...