Хью Уолпол - Призрак потерянного озера. Поместье Вэйдов. Госпожа Лант

– Вы в порядке, мисс Пэймелл?

Я села на кровати, пытаясь определить, сколько может быть времени. Мои часы показывали половину седьмого. Головная боль прошла, но я чувствовала слабость и легкое головокружение.

Рене наклонилась к замочной скважине:

– Что–то случилось?

– Подождите минутку! – крикнула я. Я на ощупь отперла дверь и отодвинула стул. При этом я чувствовала себя очень неловко, понимая, что по звукам, доносящимся отсюда, Рене должна была догадаться, что я делаю. Но я твердо знала, что эти же меры я буду принимать всегда, пока я остаюсь в этом доме.

Наконец дверь была открыта, и Рене вихрем влетела в комнату. На ее милом лице было написано глубокое участие, но драматический эффект ее выхода несколько снижался из–за того, что с руки у нее свисало что–то мягкое, в складках – слишком по–домашнему уютный штрих для большой сцены.

– Дядя сказал, что вам нехорошо! – воскликнула она, бросаясь ко мне и хватая меня за руки так резко, что я чуть не упала. – Насколько это серьезно? Вы ужасно выглядите. Может быть, следует позвать доктора? Или пусть вас посмотрит миссис Гаррисон? Она замечательно разбирается в травах и во всем таком. Ее бабка, кажется, была знахаркой.

– Ваш дядя преувеличил. У меня болела голова, но теперь уже прошла. Если от чего–то я теперь и страдаю, так это от голода. Я ничего не ела с самого утра.

– Как это возможно! – Рене казалась возмущенной. – Миссис Гаррисон готовила для вас ланч – по крайней мере собиралась. Обещаю вам, я с ней поговорю.

– Нет, все верно, она послала мне поднос с ланчем, я просто не могла есть. – Мне еще раз пришлось объяснить, почему у меня пропал аппетит. Каждый раз, едва только мне удавалось забыть о смерти мисс Хайс, кто–нибудь да напоминал мне об этом. Господи, что же, я обречена все лето мучиться из–за женщины, которую даже не знала?

Рене мрачно кивнула:

– Да, этот дом, кажется, излучает несчастье. Каждый, кто имеет к нему какое–либо отношение, может в любую минуту ждать беды. – Рене опять ослепительно улыбнулась и воскликнула: – Давайте лучше поговорим о более приятных вещах. Поскольку вы не предполагали, что едете сюда, вы могли не захватить с собой ни одного вечернего платья.

Она отлично знала, что у меня их с собой нет, и это было очень мило с ее стороны так вежливо намекнуть об этом. Мое отношение к ней стало теплее.

– В наши дни редко кто одевается специально к обеду, – продолжала Рене, – но дядя ужасно старомоден. Я думаю, вы можете взять на время один из моих туалетов. У меня с собой буквально все мои вещи. Я отказалась от квартиры, когда уезжала из Монреаля месяц назад, поскольку осенью собираюсь перебраться в Нью–Йорк. – Она протянула мне платье. Это, несомненно, было самое красивое платье, какое я видела в своей жизни. Я не знала, что и сказать, покоренная не столько платьем, сколько неожиданным великодушием Рене. Я чувствовала себя виноватой перед ней, за то что поначалу подозревала, что она пришла поговорить со мной из каких–то корыстных соображений.

– Уверяю вас, это лишнее, – сказала она на мои попытки выразить благодарность. – Я счастлива сделать все что угодно, лишь бы дела в этом доме шли спокойно.

Она оглядела меня. Я почувствовала себя неуютно под этим взглядом, вспомнив, что волосы мои свалялись, да и вообще выгляжу я не лучшим образом.

– У нас почти один и тот же размер, и я думаю, оно вам подойдет. Вы немножечко пониже ростом, так что, может быть, вам придется подшить подол на несколько сантиметров. – Она сделала паузу. Потом продолжила с подчеркнутой озабоченностью: – Я хотела бы попросить вас об одном одолжении.

Сердце у меня упало. Я могла бы и догадаться, что ее великодушие имеет определенные цели.

– Когда я узнала, что вы возвращаетесь, я места себе не могла найти от страха, что вы расскажете дяде ужасную правду обо мне – безо всякого умысла, разумеется.

– Какую ужасную правду? – изумилась я. Умысла у меня действительно не было, как, впрочем, и ни малейшего представления, о чем речь.

– Ну, о том, где вы меня видели. Вы ведь уже вспомнили теперь?

Я покачала головой. Рене поджала губки.

– Вы говорите так для того, чтобы успокоить меня? – Очевидно, ей казался невероятным тот факт, что возможно позабыть хоть одну из ролей, в которых появлялась Рене Эспадон.

Она решила сделать вид, что это ее забавляет.

– Разумеется, и почему вы должны помнить? А я–то здесь просто трепещу от страха! Честно говоря, я никогда до этого не дошла бы, если бы дела в театре не шли плохо, как никогда. Вы не поверите, я просто не могла концы свести с концами!