Хью Уолпол - Над тёмной площадью

Серия «Библиотека классического детектива „Седьмой круг“» — собрание лучших интеллектуальных, психологических детективов, написанных в Англии, США, Франции, Германии и других странах, — была составлена и опубликована за рубежом одним из самых известных писателей XX века — основателем чрезвычайно популярного ныне «магического реализма», автором психологических, фантастических, приключенческих и детективных новелл Хорхе Луисом Борхесом (1899–1986). Философ и интеллектуал, Борхес необыкновенно высоко ценил и всячески пропагандировал этот увлекательный жанр. В своем эссе «Детектив» он писал: «Современная литература тяготеет к хаосу… В наше хаотичное время существует жанр, стойко хранящий классические литературные ценности, — это детектив». Вместе со своим другом, известнейшим аргентинским писателем Адольфо Биой Касаресом, Борхес выбрал из безбрежного моря детективной литературы наиболее, на его взгляд, удачные вещи и составил из них многотомную библиотеку, которая в течение без малого трех десятилетий выходила в Буэнос-Айресе. Среди ее авторов и знаменитые у нас писатели, и популярные писатели-криминалисты, которых знает весь мир, но еще не знают в России.

Борхес нашел разгадку истинной качественности и подлинной увлекательности детектива: роман должен быть интеллектуальным и фантастичным, то есть должен испытывать читателя на сообразительность и будоражить его воображение, а также делать читателя активным участником волнующих событий. Сам писатель так определял свой критерий: в настоящем детективе «…преступления раскрываются благодаря способности размышлять, а не из-за доносов предателей и промахов преступников».

Детективы из серии Борхеса — это тонкая игра ума и фантазии, оригинальная интрига и непредсказуемая развязка, вечные человеческие страсти: любовь и ненависть, предательство и жажда возмездия, но никакой пошлости, звериной жестокости и прочих эффектов бульварной литературы. Торжество разума и человечности — таково назначение детективного жанра, по Борхесу.

Разумеется, я понимаю, какие неудачи ожидают автора, отважившегося повести свой рассказ от первого лица, но история моя такова, что иного способа передать ее просто нет, — это особый случай.

Снова и снова перебирая в памяти эпизоды того страшного и крайне опасного дела, втянутыми в которое оказались помимо меня еще несколько человек, теперь, по прошествии почти пяти лет, я вижу все иначе. Для меня более важными кажутся не сами его обстоятельства, а мотивы, стоявшие за ними, и особенно внутренние побуждения, руководившие поведением Осмунда.

По моему мнению, основная опасность, подстерегающая автора повествования от первого лица, состоит в том, что его рассказу не верят. Ну как, например, можно точно запомнить, а после дословно воспроизвести диалоги? Конечно, все запомнить не получается, так же как и повторить слово в слово. Главное в другом — передать смысл беседы, дух ее, а всякие прочие мелочи излишни. Кроме того, недоверие могут вызвать сцены, имевшие место в отсутствие автора. Но в описанном ниже приключении, как позже убедится сам читатель, есть одна-единственная сцена, в которой я собственной персоной не участвовал. Однако должен вас заверить в следующем: человек, посвятивший меня в подробности этих эпизодов, настолько близкое мне существо, что сомнения тут излишни.

Что же касается остального, то, думаю, именно я, как никто другой, способен передать суть того, что случилось. Ведь мне, мне одному дано было невольно объять оком, и причем во всех ракурсах, с любой точки зрения, происшедшее, — да, да, уж поверьте! — начиная с той шальной, безумной катастрофы, — а это была настоящая катастрофа! — свершившейся при меркнущем свете оплывающих свечей… Начиная с того невероятного, феерического шествия с участием распроклятого Пенджли — влекомого под руки с обеих сторон, в шляпе, надвинутой ему на глаза, — и вплоть до финальной сцены в необозримой вышине, на крыше между каминными трубами…

Вступление вышло довольно зловещее. А я вовсе не собирался начинать так мрачно. Мне хотелось просто, как говорится, представиться, то есть назвать свое имя и фамилию, ну и адрес.

Меня зовут Ричард Ган. Я родился в городе Тотнесе 4 апреля 1884 года. В тот момент, когда эта история завертелась, в один прекрасный декабрьский денек около пяти часов вечера, я стоял на площади Пиккадилли гол как сокол, если не считать одной монеты в полкроны, затерявшейся у меня в кармане. Стоял и думал: ну и что же дальше?